Как добрела до дома тёти Ани, сама не помню. Просто уныло до него тащилась, равнодушно глядя перед собой, как зомби. Тётя Аня сперва на меня наорала. Кричала, где я до десяти вечера шаталась и почему у меня синяки, а волосы мокрые. Потом смягчилась и поведала о том, как меня искали всей деревней. Я заявилась домой как раз тогда, когда тётушка хотела подключать полицию с собаками. Наврала тёте в три короба, что пошла искупаться в речке. Забыла о времени. На обратном пути на меня напала гопота и силой отжала стольник. Побила за сопротивление и свалила. Дабы у тёти не возникло неугасимого желания заявлять в полицию, сказала ей, что не запомнила их лиц - темно было.
Из весёлой, романтичной и жизнерадостной, милой и ласковой, наивной и доброй оптимистки Лиды я превратилась за два года в сущую язву и юного циника, стала суровой и чёрствой, приобрела привычку иногда вставлять в речь матерное словцо. Только в разговорах с учителями и семьёй сдерживалась. Ну и потому что Рита меня просила перестать материться как пьяная шпана под окнами. Училась я по-прежнему хорошо. На четыре и пять, но как будто из-под палки. Без рвения.
Мои читатели и подруга с родными были повергнуты в страшный шок, когда вместо флаффного гета я переключилась на даркфики и ужасы. С жестокими пытками, насилием, изнасилованиями и расчленёнкой. Со множественными долгими и мучительными смертями. Хоть в ориджиналах мне хотелось отплатить тем четырём ублюдкам за всю боль, что они мне причинили. Сильнее измученного и поруганного тела болит только душа, которую будто в общественный туалет превратили. Словно меня превратили в эту самую общественную уборную.
Из благочестивой девушки я перевоплотилась в ту ещё безбожницу. Не стеснялась бога поносить, проклинать и отреклась от него. После всего того, что сотворили с моими телом и душой, бога для меня больше нет. Люцифер мне представлялся куда более клёвым и могущественным, сильным. Я попала под власть мрачного очарования тьмы...
Одно утешает - участь подцепить ЗППП из всего букета венерической заразы (особенно ВИЧ и СПИД), а также забеременеть после изнасилования меня всё же миновала. Тест показал одну полоску. На всякий случай проверилась у гинеколога в поликлинике, что находится в другом микрорайоне, дабы не палиться в своей - где состою на учёте. Сдала туевы хучи всяких анализов.
Не знаю, что бы я сделала с выблядком Димы. Иного именования для абстрактного отродья этого подонка у меня нет. Точно бы любыми способами у себя выкидыш спровоцировала, если бы не помогли абортивные препараты. Наверно, я бы подушкой без всяких угрызений совести задушила новорожденного или бы утопила. Море, река, ванна или таз для белья - без разницы. Видеть каждый день перед собой, как растёт порождение этого ужаса - уж слишком. Насильственной групповухи с меня хватило. С лихвой. Поступила бы точно так же, как и Фрида из романа Булгакова «Мастер и Маргарита».
Я и сама с прискорбием понимала, что стала тем ещё жутким чудовищем в нежном обличии девушки, раз всерьёз думала об убийстве предполагаемого ребёнка - причём своего же. А разве те ублюдки, что меня вчетвером жестоко и против моей воли трахали во все отверстия, не чудовища? Меня, которая тогда была непривычной к интересу парней девственницей? Их тогда как назвать? Они разве не чудовища - воспользовавшиеся слабостью и опьянением совсем юной девушки, неопытной и хилой, тщедушной? С которой они поступили как с дешёвой проституткой, игрушкой для утех? Они даже за человека меня не посчитали. Для них я была лишь подвернувшейся дыркой в мясе, которой можно присунуть, и плевать, что она против. Не более того.
Я держала всё это глубоко в себе. Ни с кем не делилась своей болью. Ни с родными, ни даже с Ритой. Бабушка очень ранимая, у дедушки вообще сердце слабое. Родители и тётя Аня точно бы купили по револьверу или дробовику, ступив на тропу мести за меня. На фиг надо. Нечего моим близким об эти куски говна мараться, ещё под статью подставляться из-за таких сволочей.
О том, что со мной случилось, не знала даже Рита, хотя между нами царило безграничное доверие. Нет, она бы меня поняла и поддержала, пригрела бы по-сестрински. Просто не хотелось посвящать подругу во всю эту мерзость и грязь. Не хотела передавать ей моё отвращение к парням. Она такая наивная, светлая, чистая - не то что я в сравнении с ней.