Сокол повернулся на звук, и его глаза с желтым ободком сузились. Потом он еще раз поднялся в воздух и сел, надежно вцепившись когтями в кожаную манкалу, от запястья до локтя обтягивающую руку всадника.
– Будь ты проклята, Зорая. Я опять проспорил, – со вздохом сказал птице второй наездник.
Сокольник улыбнулся своему другу детства, Рахиму.
– Хватит жаловаться. То, что ты ничему не учишься, не ее вина.
– Тебе повезло, что я такой глупец. Кто еще смог бы выдержать твое общество столько времени, Тарик?
Тарик засмеялся себе под нос.
– В таком случае, может, мне стоит прекратить врать твоей матери о том, как ты поумнел?
– Конечно. Разве я когда-либо врал твоей?
– Неблагодарный. Слезай и забери ее добычу.
– Я тебе не слуга. Сам забери.
– Ладно. Тогда подержи это. – Тарик выпрямил руку, на которой сидела Зорая, терпеливо ждущая на своем насесте.
Когда самка сокола поняла, что ее передают Рахиму, она занервничала и заклекотала в знак протеста.
Рахим тревожно попятился.
– Эта ужасная птица меня ненавидит.
– Это потому, что она разбирается в характерах, – улыбнулся Тарик.
– У нее самой характерец что надо, – проворчал Рахим. – Если честно, она даже хуже, чем Шази.
– Еще одна девушка с отличным вкусом.
Рахим закатил глаза.
– Ты себе слегка льстишь такой оценкой, не думаешь? Учитывая, что именно в тебе есть то, что их объединяет.
– Может, такие сравнения для Шарзад аль-Хайзуран и являются причиной того, почему она всегда показывает тебе свой характер. Я уверяю тебя, у Зораи и Шази намного больше общего, чем у меня и моей птицы. А теперь перестань терять время и слазь со своей буйной чалой лошадки, чтобы мы смогли быстрее отправиться домой.
Продолжая ворчать, Рахим спрыгнул с серой ахалтекинской кобылы с гривой, сияющей полированным оловом под пустынным солнцем.
Взгляд Тарика скользил по полосе песка и сухого кустарника на горизонте. Обжигающие волны жа́ра поднимались из моря умбры[3] и глины, затягивая рябью клочки голубого и белого цвета, что покрывали небо.
Положив добычу Зораи в кожаный мешок, прикрепленный к седлу, Рахим вскочил обратно на спину своей лошади с ловкостью молодого вельможи, обученного этому искусству с самого детства.
– Что касается предыдущего спора относительно птицы… – Рахим умолк.
Тарик застонал, увидев полное решимости выражение лица друга.
– Нет.
– Потому что ты знаешь, что проиграешь.
– Ты лучший всадник в сравнении со мной.
– У тебя зато лошадь лучше. Твой отец эмир. Кроме того, я уже проиграл один спор сегодня. Дай мне шанс сравнять счет, – настаивал Рахим.
– И как долго мы еще будем играть в эти игры?
– Пока я у тебя не выиграю. В каждой из них.
– Ну, тогда это будет длиться вечность, – пошутил Тарик.
– Сволочь. – Рахим схватил поводья, подавив усмешку. – В отместку за это я даже не буду пытаться играть честно. – Он уперся пятками в круп кобылицы, прежде чем сорваться с места, направившись в противоположную сторону.
– Глупец. – Тарик, рассмеявшись, отпустил Зораю в небо и перегнулся через шею своего жеребца.
Услышав щелчок языка хозяина, лошадь потрясла гривой и фыркнула. Тарик натянул поводья, и арабский жеребец встал на дыбы, прежде чем коснуться своими массивными копытами песка и пуститься галопом, поднимая мощными ногами вихри из пыли и сора.
Белая рида Тарика вздымалась за ним, а капюшон грозился сорваться с головы, несмотря на то что кожаный ремешок удерживал его.
Когда они обогнули последнюю дюну, за песками показалась обнесенная стеной крепость из желто-коричневого камня и серого известняка, сводчатые башни которой покрывали медные спирали, подернутые от времени бирюзовой патиной[4].
– Сын эмира едет! – закричал дозорный, увидев, что Рахим и Тарик приблизились к задним воротам, отворившимся прямо перед ними.
Слуги и рабочие разбежались с дороги, когда Рахим пролетел мимо скрипящих железных ворот с практически догнавшим его Тариком.
Корзина с хурмой рухнула на землю, ее содержимое покатилось в разные стороны, и ворчащий старик нагнулся вперед, отчаянно пытаясь собрать своенравные оранжевые плоды.
Не обращая внимания на созданный ими хаос, двое молодых вельмож осадили своих лошадей практически в центре раскинувшегося перед ними двора.
– Ну и что ты чувствуешь после того, как тебя победил глупец? – с издевкой спросил Рахим, его темно-синие глаза блестели.
Тарик улыбнулся одним уголком рта и спрыгнул с седла, закинув назад капюшон своей риды. Он пробежался рукой по непослушному клубку волнистых волос. Песчинки посыпались ему на лицо, и он быстро заморгал, отбивая их атаку.
3
Умбра – минеральный пигмент от красно– до зеленовато-коричневого цвета, образующийся из глины. (