Мне это не нравилось.
Всё это мне не нравилось.
Из-за этого было трудно не остановить всё это, когда галстук коснулся моего лица, и чернота опустилась на мои глаза. Какой-то сверхъестественной силой воли я позволила Зейну закрепить галстук.
Материал оказался на удивление мягким и не совсем непрозрачным. Я видела неясные очертания перед собой, и чем дольше я смотрела, тем отчётливее видела крошечную точку света.
Неужели так будет, когда болезнь возьмёт своё? Ничего, кроме очертаний и булавочного укола света?
Паника взорвалась в моём животе, и я потянулась к галстуку, желая сорвать его с лица и сжечь материал.
«Ты сама этого хотела».
Только самоубеждение остановило меня от снятия галстука. Я могу с этим справиться. Я должна справиться. Мне просто нужно было, чтобы моё сердце перестало колотиться так, как будто оно вот-вот выскочит из груди, и чтобы чувство удушья в горле ослабло.
Зейн опустил руки на мои плечи, заставив меня дёрнуться.
— Ты в порядке? — его голос был мягким, и я понятия не имела, слышит ли его Рот. — Мы можем попробовать в другой раз.
Другой раз как никогда показался прекрасной идей, но другой раз лишь означал, что я была на один день ближе к тому, чтобы сделать это снова. В конце концов, у меня заканчивались дни.
Я сделала ещё один вдох и сосредоточилась, вдыхая и выдыхая…
О, боже…
Внезапно я поняла, почему Зейн хотел надеть повязку на глаза. Он проделал две крошечные дырочки в галстуке, и каким-то образом они идеально совпали с моими зрачками, а я была слишком напугана, чтобы заметить это. С таким ограниченным зрением я почти ничего не видела, но если сфокусировать взгляд, то всё равно оставалось немного света, как, скорее всего, и будет, когда произойдёт пигментная дегенерация сетчатки. Зейн, должно быть, провёл какое-то исследование на своём ноутбуке, и это значило для меня очень много.
От волнения у меня перехватило горло, но эти почти незаметные дырочки помогли мне дышать легче.
— Я в порядке.
Зейн сжал мои плечи.
— Дай знать, если что-то изменится.
Я кивнула.
— Признаю ошибку, — сказал Рот. — Это сексуально.
Зейн вздохнул позади меня.
— Интересно, что бы подумала об этом Лейла.
Рот фыркнул.
— Она, наверное, захочет попробовать.
— Спасибо, что поделился, — пробормотала я.
— Пожалуйста, — ответил Рот. — Ангельское личико гораздо вежливее тебя, Каменный.
— Ещё раз назовёшь меня ангельским личиком, и я покажу тебе, как я вежлива, — предупредила я, почувствовав, что Зейн сместился у меня за спиной.
— Это было страшнее, если бы ты не стояла там с завязанными глазами.
Зейн усмехнулся.
— Я стою перед тобой.
Прежде чем я успела сказать ему, что смутно вижу, Рот заговорил снова.
— Разве то, что ты говоришь ей, где находишься, не делает всё это бессмысленным?
— Заткнись, — сказали мы с Зейном одновременно.
Со стороны того места, где сидел Рот, послышался смех.
— Вы двое на одной волне.
Доказывая это, мы оба проигнорировали его, и перешли к делу.
— Без зрения тебе придётся полагаться на другие органы чувств. Они так же важны в рукопашном бою.
Я не была уверена, что это правда, но всё же кивнула.
— Слух. Запах. Прикосновения, — продолжал Зейн. — Всё это выдаст следующий ход противника.
— Особенно, если они плохо пахнут, — добавил Рот. — Или они громкие и неуклюжие.
Я усмехнулась в ответ.
— Тебе придётся очень сильно сосредоточиться, чтобы сделать это, — продолжил Зейн. — И я имею в виду, очень сильно.
Уголки моих губ начали опускаться.
— Хорошо.
— Ты не можешь позволить себе отвлекаться. Всё в этой комнате, особенно незваный третий лишний, должно исчезнуть.
— Эй, — прошипел Рот. — Это оскорбительно.
— А это моё «мне плевать» выражение лица, — ответил Зейн.
Я положила руки на бёдра.
— Думаю, я поняла, как сконцентрироваться, Зейн.
— А я думаю, что достаточно долго был рядом с тобой, чтобы понять, что ты сосредоточена, как щенок, впервые попавший в автомобиль.
Рот рассмеялся.
Я открыла рот и тут же закрыла его. С этим замечанием не поспоришь.
— Лично я чувствую себя оскорблённой этим заявлением.
Зейн издал низкий рокочущий смешок.
— Как только ты сконцентрируешься, ты заметишь то, чего раньше не замечала. Ладно? Дай мне знать, когда другие твои чувства обострятся.