– Мы еще увидимся?
Она задала вопрос, который задавало до нее бесчисленное множество женщин, оказавшихся в таком же положении.
– А ты хочешь увидеть меня снова?
– Больше чего-либо в жизни.
В этот момент Тара даже не вспомнила о своих детях. Для нее существовал только Мозес.
– Это может быть опасно.
– Я знаю.
– Если нас поймают, наказание будет серьезным… бесчестье, изгнание из общества, тюрьма. Ты можешь погубить свою жизнь.
– Моя жизнь – сплошное притворство, – тихо сказала Тара. – И ее погибель станет не слишком большой потерей.
Он внимательно изучил ее лицо, ища признаки неискренности. Наконец удовлетворился.
– Я пришлю за тобой, когда это будет безопасно.
– Я приду мгновенно, когда бы ты ни позвал.
– А сейчас я должен уйти. Отвези меня.
На сей раз Тара остановилась у дома Молли, в тени, где их не могли увидеть с дороги.
«Теперь начнутся увертки и скрытность, – спокойно подумала Тара. – Да, это так. Моя жизнь уже не будет прежней».
Мозес не сделал попытки обнять ее, это было не в обычае африканцев. Он просто смотрел на Тару, и белки его глаз светились в полутьме, как слоновая кость.
– Ты понимаешь, что, выбирая меня, ты выбираешь борьбу? – спросил он.
– Да, я это знаю.
– Тебе придется стать воином, и ты сама, твои желания и даже твоя жизнь уже не будут иметь значения. Если тебе придется погибнуть в этой борьбе, я не протяну руку, чтобы спасти тебя.
Тара кивнула:
– Да, я понимаю.
Благородство самой этой идеи наполнило ее грудь, мешая дышать, поэтому голос Тары стал хриплым, когда она прошептала:
– Ни у кого нет большей любви, чем эта… я пожертвую чем угодно, если ты попросишь.
Мозес ушел в гостевую спальню, которую предоставила ему Молли; и пока он умывался, Маркус Арчер без стука проскользнул к нему, закрыл дверь и прислонился к ней, наблюдая за Мозесом через зеркало.
– Получилось? – наконец спросил он таким тоном, словно ему не хотелось слышать ответ.
– Именно так, как мы и задумали. – Мозес вытер лицо чистым полотенцем.
– Ненавижу эту глупую маленькую сучку, – чуть слышно произнес Маркус.
– Мы ведь решили, что это необходимо.
Мозес выбрал чистую рубашку в чемодане, лежавшем на кровати.
– Знаю, что решили, – ответил Маркус. – Я сам это предложил, если помнишь, но я не обязан любить ее за это.
– Она просто инструмент. С твоей стороны неразумно примешивать сюда личные чувства.
Маркус Арчер кивнул. В конце концов, он питал надежду, что сможет действовать как истинный революционер, один из тех стальных непреклонных людей, в которых нуждалась их борьба. Но его чувства к этому человеку, Мозесу Гаме, были сильнее, чем любые политические убеждения.
Он знал, что эти чувства не взаимны. Уже много лет Мозес Гама использовал его так же цинично и расчетливо, как теперь задумал использовать эту женщину, Кортни. Мозес Гама рассматривал собственную огромную сексуальную привлекательность просто как еще одно оружие в его арсенале, еще одно средство для управления людьми. Он мог обращать ее на мужчин или женщин, молодых или старых, при этом не важно, хороши они были или отвратительны, и Маркус восхищался этой его способностью, но в то же время она опустошала его.
– Мы завтра уезжаем в Витватерсранд, – сказал он, отодвигаясь от двери и на мгновение справляясь со своей ревностью. – Я уже все подготовил.
– Так быстро? – спросил Мозес.
– Все уже подготовлено. Поедем на машине.
Это была одна из проблем, мешавших их работе. Чернокожему человеку трудно было путешествовать по огромному субконтиненту, поскольку у него в любой момент могли потребовать предъявить домпас и подвергнуть допросу, если бы власти обнаружили, что он находится далеко от постоянного места жительства без видимой причины или что на его пропуске нет печати нанимателя.
Связь Мозеса с Маркусом и его формальная работа, которую устроил ему Маркус на рудниках, давали Гаме весьма ценное прикрытие, когда возникала необходимость куда-то поехать, но им всегда требовались посыльные. Это вполне могла обеспечить им Тара Кортни. К тому же она по рождению и замужеству занимала высокое положение, и та информация, которую она могла раздобыть, оказалась бы весьма ценной для их планов. Позже, когда она докажет свою преданность, ей могут дать и другие, более опасные задания.
В конце концов Шаса Кортни осознал, что именно совет матери склонил чашу весов и помог ему решить, принимать или отвергнуть предложение, полученное во время охоты на антилоп на открытых равнинах Оранжевого Свободного государства.