Она подняла голову и посмотрела на него. На мгновение Шаса похолодел от ее взгляда, потому что он был таким же непроницаемым и безжалостным, как взгляд львицы, но потом Тара сдержанно улыбнулась и пожала плечами, и Шаса подумал, что ошибся, в ее глазах вовсе не было ненависти.
– Ты ведь уже принял решение, Шаса. Зачем тебе мое одобрение? Я никогда прежде не могла помешать тебе делать то, чего тебе хотелось. Так зачем мне пытаться сейчас?
Он был изумлен и испытал облегчение, ведь он ожидал ожесточенной битвы.
– Мне хотелось, чтобы ты знала почему, – сказал он. – Я хочу, чтобы ты понимала, что мы оба желаем одного и того же: процветания и уважения для всех в этой стране. Что мы просто стараемся достичь этого разными способами, но я уверен, что мой путь более эффективен.
– Повторяю, зачем тебе мое одобрение?
– Мне нужно твое сотрудничество, – поправил ее Шаса. – Потому что в некотором роде эта возможность зависит от тебя.
– Каким образом? – спросила Тара и отвернулась от него, чтобы посмотреть на плескавшихся в воде детей.
Но Гаррика в воде не было. Шон несколько раз окунул его с головой, и теперь он сидел, дрожа, на краю бассейна. Его худенькое тело посинело от холода. Он дышал с трудом, ребра выпирали под кожей, когда он кашлял и чихал.
– Гарри! – резко окликнула его Тара. – С тебя довольно! Вытрись и оденься!
– О ма! – протестующее выдохнул он, но она одарила его яростным взглядом:
– Сию же минуту!
И когда он неохотно направился к летнему домику, Тара снова повернулась к Шасе:
– Тебе нужно мое сотрудничество? – Она уже полностью овладела собой. Она не позволит ему понять, что она чувствует по отношению к нему и его чудовищному намерению. – Так скажи, чего ты от меня хочешь?
– Тебя ведь не удивит, если я скажу, что отдел государственной безопасности имеет весьма обширное досье на тебя.
– Учитывая тот факт, что они трижды меня арестовывали, – Тара опять улыбнулась, но это была натянутая безрадостная гримаса, – ты прав, я не удивлена.
– Ну так вот, дорогая, все сводится к тому, что я не смогу попасть в кабинет министров, пока ты продолжаешь пробуждать недовольство и сеять беспорядки вместе с твоими сестрицами из «Черных шарфов».
– Ты хочешь, чтобы я отказалась от политической деятельности? А как насчет моего, так сказать, послужного списка? Я имею в виду, я ведь закоренелая преступница, ты же знаешь.
– К счастью, полиция безопасности относится к тебе с некоторой насмешливой снисходительностью. Я видел копию твоего досье. Тебя оценивают как дилетантку, наивную и впечатлительную, легко поддающуюся влиянию своих более опасных подружек.
Такое оскорбление трудно было вынести. Тара вскочила и ушла к краю бассейна, а там схватила Изабеллу за руку и потащила прочь от воды.
– Тебе тоже довольно, юная леди.
Она не обращала внимания на протестующие вопли Изабеллы и силой стянула с нее купальный костюм.
– Мне больно! – скулила девочка, когда Тара вытирала ее мокрые волосы грубым полотенцем, а потом закутывала ее в него.
Изабелла побежала к отцу, продолжая хныкать и спотыкаясь о края полотенца.
– Мамуля не разрешает мне плавать! – Она забралась на колени отца.
– Жизнь полна несправедливости.
Шаса обнял ее, и она в последний раз судорожно всхлипнула, прижавшись влажными кудрями к его плечу.
– Отлично, я никчемный дилетант. – Тара снова плюхнулась на коврик. Она уже совладала с собой и села напротив мужа, скрестив ноги. – Но что, если я откажусь сдаться? Что, если я продолжу следовать велению моей совести?
– Тара, не старайся вызвать меня на конфронтацию, – мягко откликнулся Шаса.
– Ты всегда получаешь то, чего хочешь, не так ли, Шаса? – Она подначивала его, но он покачал головой, отказываясь принять вызов.
– Я хочу обсудить все логично и спокойно, – сказал он.
Но Тара не собиралась подчиняться, оскорбление слишком задело ее.
– Я могу забрать детей, ты должен это понимать, твои мудрые адвокаты должны были тебя предупредить.
– Черт побери, Тара, ты же знаешь, что я не об этом говорю, – холодно произнес Шаса, но крепче прижал к себе ребенка, и Изабелла протянула ручку и погладила его по подбородку.
– Ты такой колючий, – радостно пробормотала она, не замечая напряжения. – Но я все равно тебя люблю, папочка.
– Да, мой ангел, и я тоже тебя люблю, – ответил он, а затем снова обратился к Таре: – Я не угрожал тебе.
– Пока нет, – уточнила она. – Но это впереди, если я знаю тебя… а я должна знать.
– Не можем ли мы поговорить рассудительно?
– Нет необходимости, – внезапно сдалась Тара. – Я уже все решила. Я уже убедилась в бесплодности наших маленьких протестов. Некоторое время назад я поняла, что напрасно трачу жизнь. Я знаю, что пренебрегала детьми, и во время той поездки в Йоханнесбург решила, что мне следует снова заняться учебой и оставить политику профессионалам. Я уже решила уйти из «Черных шарфов» и закрыть клинику или передать ее кому-нибудь.