Выбрать главу

– Я родился здесь. Где-то в этой пустыне, – сказал Шаса, когда они с Китти стояли рука об руку на гребне одной из дюн и смотрели далеко вниз, туда, где между песчаными горами они оставили свой джип.

Он рассказал ей, как Сантэн носила его в своей утробе по этим страшным землям, заблудившаяся и покинутая, и лишь два маленьких бушмена были ее спутниками и проводниками, и как бушменка, именем которой назван рудник Ха’ани, взяла на себя роль акушерки, когда он рождался, и нарекла его Шаса – «Хорошая Вода» – в честь главной драгоценности ее мира.

Красота и величие окружающего повлияло на них обоих, они прижались друг к другу в этом уединении, и к концу того дня Шаса был уверен, что действительно любит ее и хочет провести с ней весь остаток жизни.

Вместе они наблюдали, как солнце опускается за красные дюны, а небо превращается в завесу горячей бронзы, кое-где отмеченной пятнышками синих облаков, похожих на вмятины от молота небесного кузнеца. По мере того как небо остывало, оно, как хамелеон, меняло цвета на багровый и оранжевый, потом на благородный пурпурный, но наконец солнце скрылось – и в то же мгновение случилось чудо.

Оба они задохнулись от изумления, когда в полной тишине все небеса вспыхнули электрическим зеленым светом. Он сиял всего несколько мгновений, но в это время небо стало зеленым, как океанские глубины или лед в расщелинах высокогорных ледников. Затем все погасло, сменившись тусклой серостью сумерек, и Китти повернулась к Шасе с безмолвным вопросом в глазах.

– Мы видели это вместе, – тихо произнес он. – Бушмены называют это Зеленым Питоном. Можно всю жизнь прожить в пустыне, так и не увидев такого. Я и сам не видел до этого момента.

– Что это значит? – спросила Китти.

– Бушмены говорят, что это самое великое из всех добрых предзнаменований. – Шаса взял Китти за руку. – Они говорят, что те, кто видел Зеленого Питона, получат особое благословение… а мы видели его вместе.

В угасающем свете они спустились по сыпучему склону дюны к машине. Они почти по колено проваливались в пушистый теплый песок и хохотали, цепляясь друг за друга.

Когда они добрались до джипа, Шаса сжал плечи Китти, повернул девушку лицом к себе и сказал:

– Я не хочу, чтобы это заканчивалось, Китти. Поедем со мной. Выходи за меня замуж. Я дам тебе все, что только может предложить жизнь.

Она запрокинула голову и рассмеялась ему в лицо.

– Не валяй дурака, Шаса Кортни! То, чего я хочу от жизни, ты не можешь мне дать, – ответила она. – Да, нам было весело, но это не настоящее. Мы можем быть хорошими друзьями так долго, как тебе захочется, но наши пути расходятся, мы идем в разных направлениях.

На следующий день, когда они приземлились в аэропорту Виндхука, Китти ждала телеграмма, приколотая к доске в комнате экипажа. Китти быстро прочитала ее. Когда она подняла взгляд, она уже не видела Шасу.

– Еще одна сенсация, – сказала она. – Надо ехать.

– Когда я снова тебя увижу? – спросил Шаса, и она посмотрела на него как на абсолютно незнакомого человека.

– Не знаю.

Спустя час она вместе со съемочной группой села на коммерческий рейс и улетела в Йоханнесбург.

Шаса был разгневан и унижен. Он никогда не предлагал развестись с Тарой ради другой женщины – даже не помышлял об этом, – а Китти посмеялась над ним. Существовало несколько испытанных способов, которые, как он знал, помогали исцелиться от гнева; одним из них была охота. Для Шасы переставал существовать весь мир, когда его кровь кипела охотничьей страстью, когда самец буйвола, огромный, как гора, и черный, как ад, с грохотом несся на него, и кровавая слюна капала с его морды, а полированные концы изогнутых рогов блестели, и в маленьких свиных глазках горела жажда убийства. Однако стоял дождливый сезон, и охотничьи земли на севере должны были стать мокрыми и малярийными, а трава уже выросла там выше человеческого роста. Он не мог сейчас поохотиться, поэтому обратился в другой проверенной панацее – гонке за богатством.

Деньги имели для Шасы бесконечное очарование. Без этой маниакальной тяги он не смог бы собрать их такое множество, потому что это требовало рвения и преданности, какими обладали немногие. А те, кому их не хватало, утешали себя старыми банальностями вроде того, что счастье не купишь и что деньги – корень всего зла. Однако Шаса, как эксперт, знал, что деньги не являются ни добром, ни злом, что они просто вне морали. Он знал, что у денег нет совести, но что они содержат в себе самый могучий потенциал как для добра, так и для зла. Именно человек, владеющий ими, мог сделать окончательный выбор между тем и другим, и этот выбор назывался властью.