— Теперь вам лучше надеть капюшон и опустить голову.
Я растерянно посмотрела на него.
— Зачем?
— Вы не слышали? Брошюры по всему Лондону винят вас в этом. Люди не знают, молиться вам или сжечь вас.
— Сжечь меня?
— Да, были такие страшные разговоры. Не все, конечно, говорят, но я бы не советовал привлекать внимания, — он взглянул на меня. — У вас есть шарф под плащом, да? Может, стоит скрыть им хоть часть лица.
Я безмолвно послушалась.
— Так лучше, — сообщил он. — Нам не нужна толпа, кричащая на вас.
Я все равно была напряжена, когда мы присоединились к толпе на Чаринг-кросс и отправились на север. Я выдохнула свободнее, когда мы покинули толпу и отправились на восток по лабиринту улиц, что вел в дом Оделин.
Эти улицы были очень близко к реке, большая их часть была пустой. Но, когда мы завернули за угол, я услышала треск дерева и звон бьющегося стекла, люди кричали и пели.
— Грабители, — Габриэль оттащил меня. — Пойдем в другую сторону.
Мы дважды меняли маршрут, но вскоре добрались до дома Оделин.
Хотя я никогда не была внутри дома, Норри много раз рассказывала о нем, и я его сразу узнала: величественное здание из дерева с орнаментом, такое большое, что занимало конец улицы. На первый взгляд дом выглядел очень большим, с резными балками и окнами с балконами, что выпирали впереди. Только вблизи было видно трещины и обвалившуюся штукатурку, заколоченные окна.
Дом стоял на краю потопа. Вода плескалась на грязной улице перед ним. Возможно, подвалы уже затопили. Но ситуация была лучше, чем я подозревала.
Я прошла вперед и сунула ключи в старые большие замки. Они выглядели прочно, мы с Габриэлем толкнули тяжелую дверь, и она все-таки открылась. Мы прошли в темную прихожую, нас окружил влажный затхлый запах.
За нами я слышала крики, доносившиеся неподалеку. Я слышала что-то еще. Что-то ближе. Что-то, что я отчаянно не хотела слышать.
Река звала меня к себе.
Я закрыла дверь, и дом Оделин поглотил нас.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ:
ДОМ ОДЕЛИН
Дом сначала казался очень темным, но свет проступил в щели двери впереди. Я нашла засов, и мы прошли в то, что когда-то было самой большой комнатой в доме.
Когда-то. Моя крестная жила здесь десять лет назад, но казалось, что это было сто лет назад. Она бы узнала его? Пришла бы? Куски досок с потолка покрывали пол, стены, что не обгорели, были в трещинах и пятнах.
Дом был пустым еще до того, как Скаргрейв схватил мою крестную и отобрал ее дом. Он искал всюду магию и секреты Певчих. И когда он закончил, он сжег содержимое.
Люди не знают, молиться вам или сжечь вас.
Многое сжигали в то время. Книги. Здания. Даже Певчих порой, и тех, кто был связан с ними. Судя по тому, что я видела на стенах и полу, в этой комнате был костер.
Но можно было представить, как тут было, когда здесь жила крестная. Здесь было два окна, свет падал из дыр в ставнях. Стены и потолок были украшены. Можно было угадать, как было раньше: резные круги пересекались.
Я присмотрелась и увидела, что больше половины кругов было из змей.
Норри была права. Они были всюду.
Габриэль посмотрел на меня.
— Что нам теперь делать?
— Я не уверена, — призналась я. — Нужно исследовать змей. Норри сказала, что за некоторыми были потайные двери.
Мы шли от панели к панели, нажимали, толкали, касались змей. Ничего не происходило. Мы стучали, но не было слышно пустоту.
Я подняла голову к потолку.
— Там их десятки.
Габриэль заглянул в следующую комнату.
— Здесь их еще больше.
Он не преувеличивал. Стены были полны змей.
Я была потрясена.
— И любая из них может подойти.
— Ваша магия ничего не говорит?
Я покачала головой. Стены дома Оделин закрывали меня от реки, и я дала себе послушать магию, но я ничего не слышала. Может, Скаргрейв все уничтожил.
— А если мы обойдем дом? — предложил Габриэль. — Может, что-то привлечет внимание.
Звучало логично. Но, когда мы закончили рассматривать первый этаж, мы насчитали около трех сотен змеиных кругов.
— И это далеко не все, — сказал Габриэль, возясь с замком двери в дальней части дома. — Уверены, что магия его не запирает?
Утром в воздухе было столько магии, что было сложно понять, но я не ощущала запах.
— Нет. Дело в самом замке или ржавчине. Не будем тратить время. Еще нужно посмотреть наверху.
Габриэль ткнул замок одним из ключей, найденных по пути. Когда он не поддался, Габриэль пошел за мной по лестнице.
Комнаты наверху были темнее. Мы прошли к очередную, полную змей, комнату, где несколько поврежденных окон пропускало свет, и я начала жалеть, что прибежала в дом Оделин.
— Им нет конца, — сказала я Габриэлю. — А эти следы пожара… Скаргрейв мог сжечь нужный нам круг.
— Продолжим, — сказал Габриэль. — Нужный может быть за углом, — он приоткрыл дверь в темнейшую часть комнаты. — Или нет.
Его голос звучал странно. Я поспешила к нему.
— Что не так? Что вы увидели?
— Ничего. Комната слишком темная, — он открыл дверь, показывая тьму. — В комнате нет окон. А если есть, они заколочены.
Казалось, тьма была там не из-за ставен. Там была неподвижность, которую я нигде не ощущала, настороженность. Казалось, тьма ждала нас.
Часть меня хотела захлопнуть дверь. А если правильная змея где-то там?
Если бы я только могла призвать достаточно света, как меня учила крестная. Но, как и вся Проверенная магия, эта песня была мне недоступна, а я еще не нашла способ управлять огнем без Дикой магии. В доме Оделин, который когда-то горел, было лучше использовать обычные способы освещения, даже если это было дольше.
— У меня есть трутница, — сказала я, роясь в сумке. — И свечи.
— Давайте, — сказал Габриэль. — Никто не высекает огонь быстрее меня. Даже вы, Певчая.
Я давно раскрыла, что разжигание огня из трутницы было не так интересно, как песней, и я была рада, что он решил заняться этим. Но к моей трутнице он явно не привык, потому что потратил много времени. Пока он возился с огнивом, я разглядывала змей на почерневших стенах.
— Когда вы в последний раз использовали трутницу? — спросил он.
— Прошлой весной, наверное. Или еще дальше, — я редко разжигала огонь, путешествуя со своими людьми.
— Вам нужно обновить ее. Искры гаснут. Нам нужно что-то другое, — он встал с трутницей в руке. — У двери внизу есть солома, у той, что не открылась. Это подойдет. И я как раз там еще раз посмотрю на замок.
— Мне пойти с вами?
— Не стоит, если вы не хотите.
— Тогда я останусь здесь проверять эту стену змей.
— Хорошо. Я скоро вернусь.
Он ушел, и я снова заглянула в темную комнату. За тусклыми тенями у двери была такая густая тьма, словно я смотрела в пустоту. Холодок пробежал по мне. Там была не только тьма.
Я попыталась закрыть дверь, но при этом услышала из глубины комнаты музыку, нежную золотую песню, что звучала знакомо. Песню пела та, кого я не ожидала услышать.
Моя мама.
Голос не был живым, конечно. Тенегримы превратили мою маму в пепел. Но Певчая могла порой оставить после себя песню, чаропесню, что слышала только другая Певчая. Моя мама сделала так в письме, которое она написала мне перед смертью. Там был не только ее совет, но и сам голос, постоянно повторяющийся в чаропесне защиты. Я долго слушала это письмо каждый день. И теперь этот голос пел мне.
Я тут же пересекла порог и бросилась во тьму. Я ничего не видела и запаниковала. Но услышала песню снова, в этот раз громче. Вытянув руки, я шла в трепещущей тьме комнаты, спотыкалась о доски и даже раз упала на колени.
И тут мои пальцы коснулись камня. Под ним была пустота, горький запах дыма. Камин, холодный, как смерть, и пение доносилось изнутри.