Она приблизилась. Боясь шевелиться, я задержала дыхание.
— Думаешь, как я сделала это, Певчая? — она рассмеялась. — Став тобой. Матери не могли сделать этого, ведь было что-то не так, когда они пытались выглядеть как люди, даже в этом королевстве. Но я смогла выглядеть и звучать как ты.
Как и смогла быть похожей на Ната.
— Я пошла к твоей матери и сказала, что по ошибке попала сюда с песней, — сказала Мелисанда. — Я плакала, потому что не могла защититься от Прессины, она дала мне свой камень. Повесила мне на шею своими руками. Лишь бы защитить дочь! И мы с Прессиной получили ее.
Мне было не по себе. Так они сломили мою маму. Ее любовь ко мне предала ее. Любовь, что поддерживала ее столько лет.
Осталась ли любовь внутри нее? Где-то, куда не добралась Прессина? Или Прессина с Мелисандой забрали и это?
— Без камня Прессина захватила твою мать, — Мелисанда торжествовала. — С того момента она была голосом Прессины, которым мы убирали работу Певчих. Но это не все. Как только стена между мирами станет такой, как раньше, Прессина заставит твою мать сделать в ней больше дыр, чтобы Матери могли проходить через нее. Под видом русалок и морских монстров они начали нападать на твой мир. И Прессина научила твою мать песням, от которых поднимается вода, появляется огромная волна, которую она обрушила на землю. Но эти песни дорого стоят, конечно. Знаешь, какая цена, Певчая? — голос Мелисанды стал выше, дразня меня. — Те, кто поет их, тратят себя. Твоя мать погибает. Ее не хватит, чтобы затопить весь мир и обеспечить нам победу. Потому мы пошли за тобой. Матери должны оставаться в воде, на суше их сила иссякнет, так что Прессина послала меня заманить тебя сюда. Достать тебя оказалось сложнее, чем мы ожидали, но нам это удалось.
О, нет уж.
Я подвинулась, чтобы увидеть, не оставила ли она вход без присмотра. Но под ногами хрустнули камешки у основания столба.
Мелисанда уловила этот тихий звук.
— Ах, вот ты где, — ее шаги быстро направились ко мне.
У меня не было магии бороться с ней. У меня была только хитрость. Уже можно было шуметь, и я схватила пригоршню камешков и песка. Я ждала до последней секунды, а потом бросила их в лицо Мелисанды и побежала к входу.
Я попала ей в глаза, потому что она не сразу побежала за мной. Я уже мчалась по коридору.
Я выбрала другой поворот развилки. В этот раз тупика не было, но вскоре коридор изогнулся, свет стал тусклее. Еще поворот, и свет пропал. Я замерла. Я не могла бежать в бездну. Но шаги приближались.
— Сюда, — прогудел голос слева.
Я застыла. Это была Прессина?
— Сюда, — уговаривал он. — Или она тебя поймает.
Сзади раздался вопль:
— Я загнала ее сюда!
Мелисанда обращалась к союзнику. Сердце колотилось.
— Иди скорее, — выдохнул голос.
Я пошла туда, касаясь ладонью камня. В стене была брешь.
— Да-а-а-а, — сказал голос.
Я везла в брешь, и щупальце обвило мое запястье.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ:
СОПРОТИВЛЕНИЕ
Я открыла рот, чтобы закричать, еще одно щупальце закрыло мне рот, склизкое и гладкое прижалось к моим губам.
Прессина.
Я боролась, как рыба в сети. Паника прогнала мысли из головы.
— Не шевелись, — прогудел голос. — Мы тебя не раним. Но нельзя кричать, иначе нас найдут.
Что-то заставляло поверить ему. Я замерла. Это точно не была Прессина.
Щупальца тянули меня глубже в брешь. Но теперь я была спокойнее и заметила, что щупальца были не только липкими, но и бархатно-нежными, хватка была осторожной. Мои запястья не болели, я могла дышать.
Мы двигались во тьме. Ноги не касались земли. После множества поворотов мы замедлились и остановились.
— Успешно? — голос сверху.
— Да, — сказал мой спаситель.
Щупальца толкнули меня и отпустили. Я упала на землю, что-то загремело за мной. Я вытянула руки и нащупала твердые очертания клетки.
Паника вспыхнула во мне. Я снова была узницей.
Я не успела подняться на ноги, клетку подняли и понесли с собой. Я впилась в решетку, не ориентируясь в темноте.
Мне было все равно, кто меня услышит, я закричала:
— Выпустите меня!
— Не можем, — прогудел в тревоге один из похитителей. — Прости. Прости.
Прости?
— Кто вы? — осведомилась я.
Еще несколько поворотов влево, малахитовый свет дал мне ответ. Мою клетку держало существо лимонного цвета с двадцатью щупальцами, как у осьминога. Я заметила рядом морскую звезду с десятком глаз, все смотрели на меня.
Что это за существа?
Мой страх только усилился, когда осьминог потащил меня к источнику света в пещеру, полную существ, что были еще страннее: огромные морские коньки с изогнутыми хвостами, полосатые рыбы с сотней плавников, угри с острыми зубами акул. Меня больше волновало то, что они менялись каждый миг — цвета, размер, облик. Темно-лиловый становился черно-белым или вишнево-красным. Плавники вытягивались. Глаза расширялись, появлялись и пропадали, но смотрели на меня.
Изображая спокойствие, я смотрела на них.
— Что вам от меня нужно?
Существа заговорили. Желтый осьминог взмахнул щупальцами, они замолчали, и его один огромный глаз оказался напротив меня.
— Нам нужна твоя помощь, — сказал он.
Я с опаской смотрела на него.
— И потому меня посадили в клетку?
Страх мелькнул среди компании, они стали изменяться еще быстрее.
— Это необходимость, — сказало существо с сожалением. — Пока что.
Пока что?
— Кто вы? — спросила я снова.
Осьминог ответил за всех.
— У вас есть много имен для нас. Феи, фейри, Другие, нереиды, добрый народец и десятки других. Люди любят имена, да? Если нужно одно, то называй меня… о, скажем так… Одо. Но имена не важны для понимания. Важно для всех нас, включая тебя, что мы — на одной стороне, — Одо объяснил остальным. — Это дочь Вивиан. Певчая Люси.
Все вздохнули, и звук был между шипением и гудением.
— Певчая-а-а-а-а…
Плавники и хвосты хлопали, я ощутила волну привязанности.
— Я… думала, вы ненавидите Певчих, — сказала я.
— Прессина, — ответил Одо. — И те, кто с ней. Но большая часть — нет.
— Но мы заперли вас.
— Вы заперли Прессину, — сказал Одо. — И мы знаем причину. Большая часть не винит вас.
Другие шептались. Волна любви сменилась горем. Потому они заперли меня?
— Но, конечно, магия, которую вы, Певчие, применили на стену, принесла ужасные последствия для нас, — сказал Одо.
— Н-не понимаю, — сказала я.
— Когда вы заперли Прессину, она бросилась на нас, — сказал Одо. — Она хотела мести, хотела власти, а рядом были только мы. О, у нее были союзники, конечно. Иначе она не поднялась бы, но всегда были те, кто восхищался ее хитростью. Но большинство ненавидит ее. Мы всегда были свободными здесь, в Глубинах, но она увидела мир людей и захотела быть императрицей. Многие умерли, борясь с ней. Многие, — Одо кивнул на остальных, — посвятили существование борьбе с ней.
Так здесь все-таки была война. В этом Мелисанда не соврала.
— Как только она родилась, она пыталась использовать нас для утоления своего аппетита, — сказал морской конек, голос напоминал погребальную песнь. — Она была голодной, когда Певчие запечатали нас. Она осушила почти всех нас, забрала магию. Но этого не хватило, чтобы разрушить стену. Пока твоя мама не разбила ее.
— Но ты уже должна это знать, — сказал Одо.
— Я немного знаю. Мелисанда сказала, Прессина взяла мою маму в плен, но она долго не могла заставить ее петь…
— Верно, — сказал Одо. — Прессина заперла ее, как тебя. Но, конечно, она не могла коснуться ее, пока у Вивиан был камень.