— И что же? — спросил Келли.
Масловский возвратился к письменному столу.
— С другой стороны, из наших источников стало известно, что в Ирландии должен в конце концов разразиться конфликт более серьезный, чем когда бы то ни было. И ваша задача состоит в том, чтобы дождаться этого часа, закопавшись поглубже, словно крот.
— Ясно, товарищ полковник.
— Для начала достаточно. Когда я уеду, профессор Черный разъяснит вам наши непосредственные планы. А пока можете идти.
Келли молча вышел.
— Он выполнит все. Я в нем уверен, — сказал Черный.
— Хотелось бы надеяться. Пожалуй, он сможет работать не хуже любого ирландского «крота», но с преимуществом — пьет меньше.
Полковник подошел к окну и стал смотреть на залитую дождем улицу. Нахлынувшая усталость вернула его на землю. По непонятным причинам он вспомнил о девочке, набросившейся на Келли на площади.
— Как, вы говорили, зовут эту осиротевшую девочку? — спросил он.
— Таня. Татьяна Воронина.
— У нее нет близких, которые могли бы позаботиться о ней?
— Насколько я знаю, нет.
— А ведь она довольно симпатичная и умненькая, вы не находите?
— Мне тоже так показалось. А что, у вас какие-либо планы на ее счет, товарищ полковник?
— Почему бы и нет? В прошлом году наша шестилетняя дочь умерла во время эпидемии гриппа. Жене рожать больше нельзя. Она встала на очередь в доме младенца, но ее все равно что-то гложет. Ее будто подменили, она совершенно извелась. И когда я увидел эту малышку на площади, то мне пришла в голову спасительная мысль. Ведь это то, что нам нужно.
— Прекрасная идея, товарищ полковник. Мне кажется, от этого выиграют все.
— Решено, — сказал Масловский, явно довольный. — Я возьму ее в Москву. Пусть будет Сашеньке сюрприз.
Он подошел к столу, откупорил бутылку водки и налил в два стакана.
— Ну, за что пьем? За нашу ирландскую акцию и за удачу этого… какая у него кличка? — спросил он Черного, наморщив лоб.
— Качулейн.
— Прекрасно! За Качулейна!
Полковник опрокинул в себя содержимое стакана, а потом бросил его в огонь.
Глава 1
В офицерской столовой казарм пехотной гвардии никого не было, когда туда вошел майор Тони Виллерс. В помещении царила темнота, свет исходил лишь от свечей, догоравших в подсвечниках на длинном отполированном обеденном столе, да от столового серебра, оставшегося неубранным.
На торце стола стояли приготовленные к ужину приборы, а в серебряном ведерке со льдом — и это приятно удивило — бутылка шампанского его любимой марки «Круг» урожая 1972 года. Тони остановился, оглядел бутылку, осторожно откупорил, взял со стола один из хрустальных бокалов, медленно налил шампанского. Затем подошел к камину и стал рассматривать себя в зеркало над ним.
Багряно-красный мундир был явно к лицу, особенно украшали его ордена, и в первую очередь белая лента Военного Креста с серебряной розеткой, означавшей, что его обладатель удостоен этой награды дважды. Офицер в зеркале был среднего роста, широкоплеч, черные волосы чуть длиннее того, что положено по уставу. Даже сломанный некогда нос придавал лицу особый шарм.
Вдруг стало совершенно тихо. Лишь великие мужи прошедших веков взирали на него с портретов. Все происходящее казалось нереальным, а в зеркале Тони почему-то видел массу собственных отражений, уходящих в бесконечность. Кроме того его мучила невыносимая жажда. Он поднял бокал и сказал хриплым, каким-то не своим голосом:
— За тебя, старик Тони! Счастливого Нового года!
Он поднес хрустальный бокал к губам. Шампанское казалось таким холодным, как никогда в жизни. Тони жадно выпил ледяную влагу, которая уже во рту стала превращаться в кипящий огонь, прожигавший внутренности насквозь. Он вскрикнул от боли, зеркало разбилось, земля разверзлась под ногами, Тони рухнул вниз.
Конечно, это был сон, сон об утолении жажды. Виллерс проснулся и обнаружил, что находится на том же самом месте, где провел всю последнюю неделю: в углу маленькой каморки, где он сидел, прислонившись к стене, не имея возможности даже лечь — мешали шейные деревянные колодки с висячим замком, в которые на уровне плеч были затянуты и запястья рук.
Голова его была повязана зеленым платком, какие носят мужчины племени белуджей. Именно ими командовал Виллерс в горах Дожара до тех пор, пока десять дней назад не попал в плен. Рубашка и брюки цвета хаки заляпаны грязью и разорваны, ноги — босы, потому что кожаные сапоги украл какой-то рашид. Ужасно раздражала колючая щетина, отросшая за неделю: по старой гвардейской привычке он привык бриться ежедневно.