Магнус выткал паутину разрушения среди нерожденных, его посох, клинок и сила не просто убивали, но делали их ничем. Они издавали жалобные крики, но Магнуса не заботил их конец, он не думал ни о чем, кроме собственного желания дотянуться до них и уничтожить.
Ариман не уступал в ярости своему примарху, оба хотели выпустить пар после неудачи при Колоссах.
В конце концов, они восторжествовали — блистательные воины, сверкающие на фоне рваных клочков болезненного света, который тускнел по мере распада. Далеко внизу сны и кошмары смертных заполнялись видениями о том, как огненные ангелы уничтожают демонов, и в зависимости от того, по какую сторону стены сражались люди, они либо воодушевлялись, либо погружались в отчаяние.
— Как вверху, так и внизу, — сказал Магнус.
— Прекрасное ощущение, — признал Ариман.
Сила бурлила между ними, мастер и ученик смотрели вниз на поверхность Терры.
Какой бы великолепной ни была карта Дворца в шатре Магнуса, она не могла сравниться с открывшейся перед ними панорамой. Только разрушенные бомбежкой мега-ульи Южной Мерики были близки по размеру к Дворцу, но даже они казались просто лачугами по сравнению с ним. Ни подземные аркологии Марианских островов, ни разросшиеся города-хищники древней Киевской Руси и близко не стоят рядом с ним по масштабам.
— Это великолепно, — сказал Ариман, его фигура все еще истекала потоками боевой ярости.
— Не спорю, — согласился Магнус. — В прежние времена, до появления огромных ульев Европы, эти горы были самыми высокими пиками в мире и покрыты снегом. Люди, воображающие себя искателями приключений, стремились покорить их высокие вершины, а охотники за эзотерической мудростью — проникнуть в тайны, сокрытые во тьме гор.
— Я помню, как Лемюэль Гамон рассказывал мне, что он приехал сюда в поисках лекарства от болезни для своей жены, — сказал Ариман.
— Жаль, что он не нашел того, что искал. Но этот путь, в конце концов, привел его к нам, так что, возможно, это было не совсем пустой затеей.
— Интересно, Бёдвар Бъярки убил его на Никее? — спросил Ариман.
— Скорее всего. Менкаура привязал осколок моей души к его плоти. Я полагаю, что такой фанатик, как Бъярки, сразил его, как малефикарум, как только мы ушли.
Ариман не ответил, но цветовая рябь, пробежавшая по его ауре, сказала Магнусу, что мысль о смерти летописца тревожит его сына, но он отбросил заботы о давно умерших смертных, осматривая землю внизу.
Горы Гималазии больше не были покрыты снегом, а одеты в черное и серое. Чтобы подготовить почву для строительства Дворца, их сердцевину выдолбили с помощью промышленной техники, а склоны покрыли посеребренной сталью. Эти горы по-прежнему были удивительны, но теперь это чудо выглядело грубым и суровым, но еще более — унылым из — за утраченной красоты, которой они когда — то обладали.
Дворец пересекал существующие с незапамятных времен границы между народами, заполнял целые долины, занимал скальные уступы, выровненные там, где когда — то стояли горы, и припал к поверхности Терры, как постоянно растущий паразит. В какой — то степени внешний контур Стены Вечности напоминал символ бесконечности — геометрия, в случайность которой Магнус не мог поверить. Намеренно или нет, но символизм этой совершенной формы был нещадно, камень за камнем, уничтожен атакующими.
Столько ненависти и разрушений… Что же останется, когда все будет сделано?
— Рогал Дорн сотворил с обороной чудеса, — сказал Ариман.
— Я и не ожидал меньшего от своего брата!
— Верно, но я надеялся на большее от Магистра Войны и Пертурабо, — сказал Ариман.
— В каком смысле? — спросил Магнус. Он уже знал ответ, но хотел убедиться, осознал ли Ариман реальность войны Хоруса Луперкаля.
— Похоже, вся наша стратегия построена на идее просто пробить себе дорогу с помощью грубой силы и боевых потерь, — продолжил Ариман. — Я не вижу ни хитрых уловок, ни обходных маневров, ни ловушек для тех, кто внутри, чтобы склонить их к предательству. Мы уже стольким пожертвовали, чтобы достичь поверхности Терры… сколько еще Магистр Войны готов заплатить?
— Ты ухватил самую суть, Азек. Истинный враг — не стены Дворца, и даже не мои братья и их воины внутри, — ответил Магнус. — Нет, для всех нас враг — это время. Даже сейчас легионы, по-прежнему верные Императору, пересекают пустоту, чтобы вернуться к своему господину. Если они доберутся до Терры до того, как падет Император — все будет потеряно. Хорус знает об этом. И поэтому Дворец должен быть разрушен как можно скорее. И если цена этому — кровь братских легионов и их смертных последователей — так тому и быть.