Повелитель Железа, заключенный в своем грандиозном стратегиуме в виде трона-подъемника, был окружен мерцающим сиянием пикт-планшетов. Тусклый свет экранов освещал его угрюмые черты, череп был пронизан кабелями и усеян имплантатами. Глаза с нависающими веками, всегда в движении, впитывали огромное количество информации, обрабатывая и координируя ее с каждым морганием. Даже величайший адепт марсианского жречества не смог бы сравниться со скоростью мышления Пертурабо в вопросах войны.
На каждом экране мелькали жестокие картины, сменяя друг друга слишком быстро для неаугментированного глаза: тысячи сводок с десятков тысяч разных полей сражений на этом фронте войны и сотне других по всему миру. Только единицы на протяжении всей истории вида могли координировать сражения на многих столь сложных театрах военных действий.
Пальцы Пертурабо — пальцы музыканта, подумал Магнус — танцевали по невидимым тактильным пультам управления, и с каждым нажатием он посылал десятки приказов, изменял многочисленные пути наступления или корректировал подвижный заградительный огонь в сотне и более мест — и все в реальном времени.
Наблюдать за ним — все равно, что наблюдать за работой мастера.
Из всех братьев-ремесленников Пертурабо больше других был художником и творцом. Да, Вулкан овладел кузнечным мастерством, а Феррус Манус — искусством в области технологий. Но Пертурабо был создателем прекрасного, мечтателем о таких вещах, которых другие не могли вообразить.
Магнус вспомнил личное хранилище Пертурабо: стены его многочисленных комнат, увешанные чертежами грандиозных амфитеатров, дворцов, внушающих благоговейный трепет, и городов такого величия, что они могли соперничать с Тизкой.
То, что лишь очень немногое из этого претворено в жизнь, было оскорблением для его гения.
То, что его мастерство теперь использовалось всего лишь для разрушения, было пустой тратой потенциала, который все еще не давал Магнусу покоя, даже теперь, когда он служил его цели.
Вслед за этой мыслью взгляд Магнуса переместился на Сокрушитель Наковален — могучий боевой молот, выкованный Фулгримом в Великой кузнице Терраватт на горе Народная и подаренный Феррусу Манусу, после смерти которого, был преподнесен Магистру Войны, а затем перешел к Пертурабо.
К большому огорчению Фениксийца Повелитель Железа в значительной степени модифицировал молот.
Массивные боевые роботы — Железный Круг Пертурабо — со скрежетом повернулись лицевой стороной к Магнусу, когда тот приблизился. Их отполированные металлические корпуса были почерневшими от сажи и испещрены недавними ударами снарядов и ожогами от лазеров после отчаянного налета имперских «Громов», каким — то образом сумевших пробиться сквозь оборону Железной Цитадели. Истребители бросились в безнадежную атаку, и, хотя все до одного были уничтожены с воздуха, двое сумели обстрелять позицию Пертурабо, прежде чем обрушить свои горящие обломки на его наблюдательный пункт.
Верхняя смотровая площадка исчезла, срезанная крылом кувыркающегося судна, и теперь предпоследний уровень оказался под открытым небом. Нефтехимические пожары окутали небо вуалью, и по мерцающим остаткам щитов «Эгиды» кровавыми подтеками растеклись световые вспышки и расцвели ударные импульсы. Вращающиеся огненные струи плясали, подобно ифритам, на останках Имперского Флотского Колледжа и резвились на развалинах Трибунала Аурум. Радиальные проспекты, когда — то принимавшие во всем своем позолоченном великолепии грандиозные триумфальные процессии, сейчас стали реками сверкающего золота, и их расплавленные руины словно отражали первые дни зарождающегося мира.
Несметные клубы дыма придавали воздуху, наполненному пылью, кислый привкус, а непрерывный треск разрывов притягивал взгляд ярким фосфорисцирующим свечением.
Не дав Магнусу заговорить, Пертурабо заявил:
— Я занят, брат.
Резкость не была чем — то новым для Железного Владыки, и Магнус не обиделся. После неудач при Сатурнине и Колоссах давление на Пертурабо со стороны Магистра Войны было огромным и только возрастало.
— Я в этом не сомневаюсь, но прошу, удели мне немного своего времени.
— Я бы отказал любому другому из наших братьев, — сказал Пертурабо, спускаясь со своего трона, — но не тебе.
Магнус развернулся к раскинувшейся перед ними панораме разрушения.
— Паря на эфирных волнах Великого Океана, можно посмотреть на осаду как на нечто абстрактное. Это словно рельефный макет на выставке, предназначенный для того, что передать будущим историкам масштаб давно минувших событий. Неисчислимые миллионы сражаются на Терре, упорно продвигаясь вперед по грязи, пыли и костям, чтобы загрызть друг друга до смерти. По отдельности их смерть не имеет значения. Даже сложенные вместе эти смерти бессмысленны, как бессмысленна каждая капля воды в горной реке. И все же река точит камень.