С башни «Кхасисатры» раздался вой сирен, а в глубине бронированного корпуса нарастало давление внутренней ярости. Пустотные щиты огромной боевой машины затрещали, включились дефлекторы излучателей, опустились противовзрывные заслонки. Огромные колеса шестеренок с грохотом сцепились, и макро-пушка стала набирать мощность.
+На колени!+ приказал Ариман, послав психическую команду. +Приготовиться+.
Он припал к земле, когда дым и туман, окутывавшие вершины Западного Полушария, на мгновение расступились и открыли зубцы крепостных стен, на которых полыхали дульные вспышки и разрывы. Метательные снаряды, проносившиеся по дуге, взрывались над ними, но большая их часть детонировала при соприкосновении с поверхностью «Эгиды» или была сбита в воздухе оборонительными турелями ближнего боя. Некоторые все же попали в цель и расплавили бруствер — обломки укреплений и тел посыпались каскадом вниз по отвесным склонам.
Ариман наблюдал за игрой света, по-своему прекрасной, видя в этом взаимодействии закономерность и смысл. Дыхание участилось, а сердце бешено заколотилось, когда видение, трепещущее в сознании, стало одним из того, что, он знал, он не видел глазами.
В этом было благословение и проклятие Корвидов — видеть во всем предзнаменования, слышать отголоски будущего и чувствовать эмоции до момента их зарождения. Эфир резанул по сердцу и заставил вскинуть глаза во внезапном предчувствии — он услышал звук, похожий на треск молнии.
Ариман ощутил вулканический жар открытой доменной печи, вопль истерзанного металла, гул землетрясения. Колоссальное давление на его чувства, подобно надвигающейся буре.
+Наверх!+ мысленно выкрикнул он. +Все из траншеи! Вперед!+
Тысяча Сынов, следовавшие за ним, незамедлительно повиновались, взбираясь вверх по каменистым склонам траншеи и пробиваясь сквозь разрушенные участки там, где изрытая кратерами земля загромождала окопы на всем пути. Позади смертные солдаты смотрели в замешательстве, не понимая, что происходит.
Ариман вскарабкался по стенам траншеи и перемахнул через край. Затем перекатился на колени и понесся через разрушенные руины Дворца, бросив взгляд через плечо, как раз перед тем, как услышать отчетливый резкий треск установленных на стене оборонительных лазеров.
Концентрированный огонь трех орудий вспыхнул на триллионную долю секунды, подобно розгам из расплавленного стекла, и пробил лобовую броню «Кхасисатры». Затворы отсеков с боеприпасами были раскрыты, главное орудие заряжено, и машина была уязвима настолько, насколько это вообще было возможно.
Сквозь швы тяжелых броневых пластин сочился резкий люминесцентный свет. Копья ярко-белого огня пронзили вентиляционные отверстия, смотровые приборы и щели бойниц.
На краткий миг показалось, что «Капитолий Империалис» разбух, надувшись.
И замер.
Ариман скользнул за обломки каменной кладки — остатки каннелированной колонны, дорическое основание которой чудом не затронул обстрел. Звуки артиллерийской канонады стихли, и после долгого пребывания в нескончаемой какофонии битвы внезапная тишина оглушала.
Библиарий знал, что видит невозможное — детонацию, застывшую во времени.
Он чувствовал, как перед ним раскрывается смысл недавнего видения — жар, огонь и свет неизбежного взрыва — которое он видел и ощущал, словно призрак в своем разуме.
+Смотри!+ воскликнул Атрахасис, и от грубой силы его послания Ариман вздрогнул.
Он последовал предостережению своего советника, посмотрел вверх и увидел черные как смоль облака над «Кхасисатрой», извивающиеся, будто перемешиваемые невидимой рукой. Из эпицентра темного водоворота вырывались непрерывные молнии, простирая вниз свои ветвистые лапы, чтобы опутать «Капитолий Империалис» паутиной потрескивающих силовых линий.
Льдисто голубой свет прожег сердце бури: сначала легко уколол, а затем разорвал облака, оставив рану в небе. Из света появилась фигура, в золоте и алом, божественная и ужасающая. Слишком чувственная и слишком прекрасная, чтобы смотреть открыто.
+Сир…+ выдохнул Ариман.
Магнус спустился из самого очага вихря света и дыма, сила бурлила под его кожей, а глаза наполнились светом варпа. Одна рука была направлена в сторону дворцовых стен, на другой воспламенялась молния.
Примарх сжал увитый разрядами кулак и вскинул руку.
«Кхасисатра» оторвался от земли вместе с ней.
Камни, грязь и пыль посыпались с его гусениц, когда все шестьдесят семь тысяч тонн его массы поднялись в воздух. Вопли и радостные возгласы доносились из руин, по мере того как невероятная громада машины поднималась выше. Ослепительные прожилки света с жадностью прокладывали себе путь по плоти Магнуса, когда он устремился ввысь, увлекая за собой клокочущую массу «Кхасисатры». С примарха сыпались хлопья пепла.