Он вытянулся перед ней по стойке смирно, словно кол проглотил, заложив руки за спину.
— Халид Хассан, — сказала она. — Я должна была догадаться, что вы вернетесь.
— Вы сомневались в этом? — спросил он таким же усталым голосом, как у нее.
Человек Малкадора явился вызвать ее к своему господину, как только она сошла с трапа «Просвещения Молеха», но ушел ни с чем. Отвергнув приглашение Сигиллита, Аливия еще тогда знала, что этот человек придет снова.
— У вас усталый вид, — сказала Аливия.
— Эта война — бремя для всех нас, — ответил он.
— Эй, — сказал Джеф. — Она же велела тебе убираться. Она не пойдет с тобой.
Хасан оставил без внимания его слова.
— Пришло время вернуться домой, госпожа Сурека.
Аливия посмотрела на своих девочек, уставших и голодных, худых и трясущихся.
Она медленно кивнула:
— Они идут со мной. Все они.
— Конечно. Сигиллит предлагает вам и вашей семье убежище на бастионе Бхаб.
Окей, — согласилась Аливия. — Пришло время соловью вернуться домой.
Пирокластовые облака огня простирались от горизонта до горизонта.
Во рту стоял привкус пепла и железа.
Боль была такой, будто острые обсидиановые лезвия срезали плоть с костей; будто магма из самого сердца Ноктюрна наполняла все его существо. Не это беспокоило его — он был сыном Вулкана — он был рожден, чтобы терпеть боль.
Абидеми был свидетелем конца света, порождаемого извержениями вулканов и яростью землетрясений. Ноктюрн разрывало на части в мучительных спазмах катастрофических извержений. Огонь заполнил поле зрения Абидеми, далекие океаны вскипели и превращались в пар, который обжигал легкие, обращая их в труху.
В этом последнем акте апокалипсиса даже возвышающаяся, казалось незыблемая, гора Смертопламя разваливалась, ее склоны трещали, словно нечто глубоко внутри бушевало и клокотало в безграничной ярости.
В одиночестве Абидеми смотрел на то, как разрушается его мир, как его некогда нерушимая твердь рассыпается в прах, как его расплавленное сердце взрывается, освобождая урдраконов, готовых уничтожить царство людей. Из зияющих трещин, которые становились шире с каждым вздохом земли, вверх выбрасывались потоки раскаленной лавы. Бурлящие облака перегретого газа катились по небу, вилки молний хлестали друг друга, достаточно мощные, чтобы уничтожить военные корабли.
Абидеми не испытывал страха, ибо Саламандрам чужды мифы о конце света, искуплении и загробной жизни — только вера в вечный круговорот огня, творящий жизнь даже из самых ужасных катастроф. Для племен Ноктюрна каждый достойный акт творения рождался из разрушения — от сотворения самих звезд до создания могучего клинка.
Базальтовые скалы Смертопламени, наконец, взорвались разрушительной лавиной из камней и магмы и развалились. Эта огненная смерть породила две колоссальные формы. Извилистые тени драконов двигались среди расплавленного камня, по-нечеловечески огромные и чудовищные. У Абидеми перехватило дыхание, когда красные светящиеся сгустки лавы обрушились обжигающим дождем, превращая землю в жидкий огонь.
Два урдракона рычали, сражаясь — колоссальные звери за пределами человеческого восприятия масштабов — настолько огромные, что Абидеми не мог охватить взглядом всю их неземную природу.
Один из них был покрыт темно-зеленой и черной, как оникс, чешуей, с огненными когтями и глазами, похожими на горящие красные угли. Другой сиял тусклым цветом остывающей магмы, и Абидеми увидел, что один глаз был ничем иным, как пустой глазницей, похожей на кратер на поверхности луны.
Они рвали друг друга челюстями, способными раскалывать целые континенты, и соскребали бронированную плоть когтями, которые могли сокрушать горы. Их кровь была движущей силой планеты, и с каждым свирепым ударом сердце в центре мира замедляло биение и остывало, в то время как мир на поверхности горел.
Алый урдракон сомкнул челюсти на горле своего противника в зеленой чешуе, срывая бронированную шкуру и пуская обжигающую кровь. Раненый урдракон вонзил свои огненные когти в брюхо соперника, оставляя глубокие борозды в его плоти. Могучие змии из легенд бодались рогами, стегали хвостами, но Абидеми уже понимал, что зеленый змий проигрывает.
Его взгляд был прикован к далекому горизонту, ибо в состязании между такими существами даже малейшее мгновение невнимательности могло стать роковым. Алый урдракон повалил черно-зеленого на землю, и планета содрогнулась от силы удара.
Когда Алый дракон клацнул зубами и впился в соперника, Абидеми упал на колени и зарыдал.