Она нажала на клавишу, и красные с розовым пятнышки разрослись, слившись в один темно-красный ожог, захватывающий половину штата.
– О, дерьмо! – простонал я.
– То же самое говорит большинство людей. А сейчас я покажу территории, где мы. подозреваем заражение. И это по самой осторожной оценке… – Западная часть карты стала розовой. Восточная была наполовину исчерчена розовыми полосами.
Лиз указала на маленький квадратик, обозначающий фургон.
– А здесь я подобрала тебя – в самом центре безобразия.
Меня начало трясти.
– Здесь горы, – пояснила она. – А в горах засечь червей довольно трудно. Подожди, сам увидишь. – Она взглянула на меня. – У меня к тебе только один вопрос: как ты ухитрился заехать так далеко? Тебя должны были сожрать на несколько сот километров раньше. Господь, видимо, приберегал для тебя что-то особенное. – И, повернувшись к своим приборам, добавила: – Наверное, повешение.
Я не ответил. Меня по-прежнему трясло. Я все еще не мог оторвать взгляда от ярко-розовой карты. Руки, лежащие на коленях, дрожали. Я беззвучно заплакал, и слезы бежали по моим щекам. Не знаю, были это слезы испуга или облегчения.
– О, дерьмо! – воскликнула Лиз. – Держи…
Она вынула из ящичка на приборной доске бумажное полотенце и сунула мне.
Я тер им лицо, пока полотенце не расползлось на куски – В холодильнике есть пиво. Хочешь?
– Нет. Но все-таки спасибо.
– Принеси мне баночку, ладно?
– Э… хорошо.
Я прошел в хвост и взял банку для нее, поколебался полсекунды и прихватил еще одну – для себя. Забравшись обратно в кресло второго пилота, я открыл одну банку и передал ей. Потом открыл вторую. Пиво было холодным. И вкусным. Я уже забыл его вкус.
Она крякнула.
– Спасибо. Как ты сейчас?
– Прекрасно, я думаю.
– А ты не думай. Если тебя это смущает, не думай, и будешь чувствовать себя прекрасно.
– Я чувствую себя прекрасно, – сказал я.
– Вот и хорошо. Потому что мне понадобится твоя помощь для управления огнем, когда мы прилетим туда.
– Куда?
– Туда, куда летим. – Она показала на карте самое большое и самое темное пятно. – Я хочу показать тебе, как сегодня выглядит заражение.
56 ПОЛКОВНИК ТИРЕЛЛИ
Злоупотребление доверием вызывает неудобство.
Я смотрел на скользящую под нами землю. Ландшафт стал еще суровее. Плавные складки холмов превратились в скалистые гребни, и Лиз приходилось поднимать вертушку все выше и выше над каждым новым хребтом. Вскоре мы уже летели по каньону, заросшему кустарником и соснами, следуя за изгибами его крутых склонов. До них можно было дотянуться рукой.
– Почему ты не поднимешься выше? – поинтересовался я.
– Не люблю, когда за мной следят.
– Следят? У червей нет приборов… Она хмыкнула.
Я не стал продолжать этот разговор и спустя некоторое время сказал: – Наверное, ты ждешь, что я поблагодарю тебя.
– Ошибаешься. Меня не волнует твоя благодарность.
– Но ты же летела за мной.
– Вовсе нет. Ты был непредвиденной остановкой на моем пути.
Мы поднялись над перевалом и снова нырнули вниз. Это напоминало катание на русских горках. Мой желудок остался за две горки отсюда.
– Я летаю столько раз в неделю, на сколько могу достать горючего и боезапаса. – Она продолжала: – Ты все еще не избавился от мании величия, Джим. Думаешь, мы заботились о тебе? Если честно, то ты не стоишь даже топлива для спецрейса. – Она взглянула на меня. – Правда.
– Тогда почему волновалась?
– Ехал разведывательный автобус. Мне стало интересно: кто в нем? Откуда его взял? И куда спешит? Согласно данным спутникового слежения, ты направлялся прямиком в самое сильное заражение на континенте. Мы приняли тебя за ренегата и чуть не нажали на кнопку еще неделю назад.
– Как это?
– Эти автобусы оборудованы приборами спутниковой связи, верно? Твой компьютер постоянно поддерживал контакт с сетью. И сеть все время знала, где ты находишься.
– Я думал, что отключил связь.
– Отключил. Но это военный автобус. Он просто перешел на дублирующий канал.
– Это невозможно! Я отключил контакты.
– Все правильно. Ты добрался до каждого передатчика, указанного на схемах. Это и было одной из причин, почему мы приняли тебя за ренегата, доставляющего оружие червям.
Я не обратил внимания на конец фразы, потому что никак не мог понять смысл первой части.
– Эти автобусы имеют секретные каналы связи? Лиз улыбнулась мне: – Ты любишь секреты? Я пожал плечами: – Не особенно. Весь опыт общения с ними сводился к сплошным неприятностям.
Она согласилась: – В этом ты прав, они такие. – Потом спросила: – Хочешь узнать самый величайший военный секрет Америки за последние двадцать лет?
Моим первым побуждением было сказать «да», но потом я задумался. Это заняло секунд десять.
– Не думаю.
– На самом деле это не важно, – сказала Лиз. – Потому что это больше не секрет.
– Ладно, считай, что я клюнул. Что это такое?
– Слушай: каждая единица военного оборудования, произведенная в этой стране за последние два десятилетия, была троянским конем.
– Что?
– Все дело в микросхемах. Дополнительные контуры – кусочек в одном чипе, кусочек в другом, – и выглядят, будто предназначены для чего-то другого. В большинстве случаев так и было. Разве что они часто испускали небольшой электронный шум. Это и была секретная передача, но почти неуловимая для обнаружения. Помню, я читала об этом. Израильтяне засекли шум. Они заявили, что электроника имеет дефекты. А мы признали, что проблема с ложными сигналами существует.
Все верно – только проблема заключалась не в сигналах, а в том, что их не должны замечать. Эти сигналы являлись закодированными ответами на мощные электронные запросы со стационарных спутников. В течение двадцати лет мы имели возможность сканировать весь земной шар и, посылая запросы, узнавать, где находится произведенное нами оружие. Причем не только оружие, но и комплектующие, которые мы поставляли. Это началось с того самого момента, когда первый серийный номер был закодирован в микросхеме. Тот день, когда для микрочипа стало возможным идентифицировать себя, эта технология получила практический выход. Оружие отзывалось на свой серийный номер или код категории в течение двадцати четырех минут. Оно испускало отчетливый электронный телеметрический сигнал или определенное жужжание на одной из нескольких сотен случайно выбранных частот микроволнового диапазона. Большинство приемников настраивалось на эти сигналы автоматически, а техники даже не прислушивались к шумам, считая их атмосферными помехами.
– Но зачем? Конечно, какая-то польза в слежении за собственным оружием есть, но все это выглядит страшно обременительно.
– В сущности, все делалось автоматически. Но ты ошибаешься: дело было не столько в слежении за нашим оружием, сколько за оружием и комплектующими, идущими на экспорт. Известно ли тебе, что последние шестьдесят лет Соединенные Штаты – поставщик номер один военной техники и оборудования? Знать, где оно находится, было огромным преимуществом в плане безопасности.
– Это невероятно!
Лиз улыбнулась. Она прямо-таки излучала самодовольство.
– Фокус и заключается в абсолютной неправдоподобности этой идеи. Однажды, когда у нас произошла утечка информации, противная сторона отказалась поверить ей. Они решили, что это какой-то хитрый ход, потому что ничем другим она не подтверждалась.
Я смутился.
– Но почему, имея такое преимущество, мы все-таки проиграли войну в Пакистане? Противник использовал трофейное оружие и оборудование, закупленное через третьи и четвертые страны. Не сработала система?