Тут я впервые увидел, что президенту изменила выдержка.
Министр внутренних дел, похоже, совсем расстроился. Он сел.
Президент сказала: – Ладно, давайте посмотрим, правильно ли я все поняла? – Она начала загибать пальцы. – Мы столкнемся с радиоактивными осадками, так? Потеряем Денвер. Также потеряем на какое-то время большую часть района Скалистых гор, верно?
Министр кивал.
– Поскольку мы их и так теряем, это нельзя считать потерями. Далее – реакция гражданского населения. Учитывая режим чрезвычайного положения, мы с ней справимся. Я не ошибаюсь?
– Мы на это надеемся.
– Надеетесь?
– Госпожа президент, у нас слишком мало данных, чтобы прогнозировать подобные ситуации.
– Меня не интересуют ваши компьютерные модели, Фред. Я хочу знать, что вы чувствуете нутром. Как отнесутся к этому люди?
Министр покачал головой: – Не знаю.
Президент повернулась к Форману: – Дэнни?
Формен прикрыл глаза, помял большим и указательным пальцами переносицу, на секунду сосредоточился.
– Будет шок. В определенной мере расстройство. Возможна паника. – Он открыл глаза. – Вам необходимо выступить.
– Я планирую сделать заявление.
– Нет. Нужна речь. Зажигательная. Злая. Фокусирующая энергию на враге. С множеством хороших цитат. Скажите о решимости, длинном темном туннеле. Напомните им, что Земля – это наша планета. Воодушевите их.
– К сожалению, я сама не чувствую сейчас большого воодушевления.
– Какого черта, леди, кто сейчас воодушевлен? Помните, что я говорил вам во время предвыборной кампании?
– Да. Нет. Что именно? Он улыбнулся.
– Надо мошенничать, пока не победишь.
– Я занимаюсь мошенничеством уже пятьдесят три года, Дэнни. Когда же наконец наступит миг победы?
В его глазах мелькнул огонек.
– Вы действительно не заметили, когда это произошло?
Президент расслабилась. Кивнула своему пресс-секретарю: – Необходимо зарезервировать время на телевидении. Пусть Уолли и Вильма начинают работать над речью. Черновик пусть просмотрит Дэнни Форман.
Пресс-секретарь кивнула и бесшумно заработала на своей клавиатуре. Президент сказала: – Ладно, вернемся к нашей теме. – Она повернулась к госсекретарю: – Какого рода реакцию можно ожидать от иностранных правительств?
Государственный секретарь, высокая симпатичная женщина в темно-синем костюме, ответила: – Они по обыкновению огорчатся и рассердятся, только тон будет громче, чем обычно. В наше время все вызывает огорчение и озлобление.
Президент кивнула с легкой улыбкой.
– Как мне хочется немного огорчиться и разозлиться. Продолжай.
– Союзники, конечно, постараются отговорить нас.
– Минутку. Здесь требуется кое-что прояснить: мы никого предупреждать не будем. Даже наших союзников.
Госсекретарь заволновалась.
– Не знаю, как они к этому отнесутся.
– Зато я знаю, как к этому отнесусь я! – отрезала президент. – Прошу внимания. Речь пойдет в эфир одновременно с бомбами. Тогда же я проинформирую несколько дружественных государств, с которыми мы сможем связаться. Всем остальным по компьютерной сети будут посланы дипломатические ноты. Другими словами, все узнают об этом одновременно. Я не желаю, чтобы где-нибудь произошла утечка информации, прежде чем самолеты сбросят груз. Что, если в лагерях червей есть видео – и фототерминалы?
Все молчали.
– Это понятно?
Все согласно закивали.
– Хорошо. – Президент повернулась к госсекретарю: ~ Возможны ли какие-то дипломатические проблемы, с которыми вы не справитесь?
– Нет, госпожа президент. Тем не менее я хочу кое-что добавить. На этой планете имеются немногие государства, которые только и ждут, когда кто-нибудь сделает первый шаг и применит ядерное оружие. Сначала они могут сделать вид, что недовольны, но со временем начнут использовать собственные бомбы против захватчиков. Я просто хочу выразить вам признательность за то, что у вас хватило храбрости и желания начать первой.
– Это не храбрость, Энн, а страх. Но все же спасибо, – мягко улыбнулась президент.
Госсекретарь села.
– Итак, мы верим, что военные задание выполнят. План может быть осуществлен в любой момент. Мы еще раз рассмотрели возможные последствия, хотя изучаем их уже много недель и готовы поменять на них наши нынешние проблемы. Осталось что-нибудь нерешенное?
Поднялась доктор Зимф: – Да. Это нам не поможет.
Все, как один, недоуменно уставились на нее. Она сказала: – Да, вы сотрете все их самые крупные лагеря, но я подозреваю, что через год мы будем иметь дело с еще более крупными поседениями. Два года назад мы решили, что в борьбе с гастроподами наступил перелом. Гнезд становилось все меньше и меньше. Но внезапно они стали появляться тысячами. Хторрам потребовалось очень мало времени, чтобы собраться вместе и строить города. Их экология двигается семимильными шагами. Поток проходящей через нее энергии невероятен. Ядерное оружие уничтожит их нынешние очага заражения, но проблемы не решит. Мы до сих пор не знаем, откуда появляются гастроподы, и через полгода вернемся к исходному положению. Не можем же мы бомбить их регулярно!
Президент задумалась.
– Мы выиграем время, Мойра? Доктор Зимф кивнула.
– Да, немного. Но это неудовлетворительное решение.
– Верю, – сказала президент. – Но оно наименее неудовлетворительно из всех неудовлетворительных, которые имеются в нашем распоряжении на данный момент.
Доктор Зимф кивнула, соглашаясь.
– Госпожа президент, могу я предположить, что мы смотрим несколько дальше данного момента? Необходимо поднять уровень нашей ответственности на несколько порядков. Мы собираемся положить вам на стол серию равноценных вариантов мероприятий на ближайшие три недели…
– Я уже видела их. – Президент подняла руку. – Но сейчас мы обсуждаем вопрос о применении ядерного оружия. Дальнейшие шаги мы рассмотрим на очередной встрече. Вы можете подождать до пятницы?
Доктор Зимф кивнула и села на место. Президент сказала: – Перерыв пятнадцать минут. Потом мы продолжим заседание.
60 ВЗГЛЯД ПРЕЗИДЕНТА
Не важно, кто выигрывает или проигрывает, – важно, кто ведет в счете.
Президент исчезла в приемной вместе со своими помощниками, пресс-секретарем и тем лысым. Сейчас я был совершенно уверен, что где-то его видел.
Японская леди придвинулась к Лиз и стала что-то шептать ей на ухо. Остальная аудитория распалась на маленькие группки, проводящие собственные конференции.
Я зачем-то подошел к Форману и поздоровался с ним.
– Вы, наверное, не помните меня.
– Маккарти, Джеймс Эрл… нет, Эдвард, – сказал он и протянул мне руку. – Вы выглядите… дико. – Он прищурился, изучая меня. – С вами все в порядке?
– Нет, – ответил я честно.
В этот момент кто-то тронул Формана за руку. Он жестом попросил подождать и вновь посмотрел на меня.
– Приходите ко мне.
В том, как он это сказал, что-то было.
– А зачем?
– Хочу поучить вас.
– Чему?
– Приходите и увидите.
Я немного подумал и кивнул: – О'кей.
– Отлично. Спасибо. – Он повернулся к ожидавшему его человеку, тут же забыв о моем существовании.
«Что ему надо?» – удивлялся я. Мне вспомнился наш последний разговор – в духе Аристотелевых бесед. Он пытался определить, готов ли я отпустить грехи планете.
Я болтался по залу, украдкой прислушиваясь к разговорам.
Два морских офицера тихо спорили: -… Мне кажется, что она уже приняла решение.
– Ты не знаешь старуху. Она разыгрывает из себя адвоката дьявола. Выбирает себе позицию и заставляет тебя отговорить ее от этого. Я подозреваю, что она не хочет бросать бомбу, но при этом не видит никакой альтернативы. Она заставляет нас поискать хороший повод, чтобы не делать этого.