Носок его мокасина наткнулся на что-то мягкое. Нагнувшись, он протянул руку, но, к своему удивлению, нащупал какой-то острый предмет... И тут же в ушах его раздался крик нестерпимой боли. Почувствовав пальцами раскромсанную плоть, он понял, что держится за кость чьей-то сломанной конечности. Проклятия комом застряли в горле. Отвалив в сторону глыбу бетона, он нащупал теплую шею и легонько нажал – прерывистое дыхание неизвестного стало ровным, он потерял сознание. Едва заметным движением Римо вдвинул на место обломок кости и, подняв тело на руки, понес его в направлении заграждений.
Положив искалеченную, но живую девочку-подростка на землю, он огляделся; люди в белых халатах уже бежали к ним, перепрыгивая через труды мусора.
Секунду спустя из серой завесы вынырнул серый от пыли Чиун, неся на руках старика, находящегося в глубоком беспамятстве.
– Боюсь, он не выживет, – покачал головой Чиун.
– Пошли. Там еще полно людей, которые смогут выжить.
– Даже мы не сможем спасти всех, Римо. Нужно сделать что-то с этой пылью – она не пускает туда спасателей.
– Указания будут?
– Делай как я, – с этими словами Чиун направился к пожарной машине, экипаж которой, вооружившись брандспойтом, яростно хлестал воздух струями воды. Толку от этого было немного – струя была предназначена для борьбы не с податливой серой пылью, а с открытым огнем.
Подойдя к пожарникам, Чиун взял рвущуюся из их рук кишку так, словно она была обычным садовым шлангом. Прижав пальцем выходное отверстие, он поднял хобот вверх – над развалинами раскинулся водяной веер, сверкавший всеми цветами радуги. Чиун водил им из стороны в сторону. Пыль быстро оседала.
– Видал? – подмигнул он Римо.
– Неплохо придумано, – одобрил Римо, разворачивая другой шланг.
– Не верю своим глазам! – Один из ошарашенных пожарных обрел наконец дар речи. – Этой струёй можно сбить с ног мужчину на расстоянии в двадцать футов. А этот дедушка играет с ней, как с соломинкой...
– И этот вон тощий – тоже, – поддакнул его напарник. – Гляди!
– Эй! – помахал Римо первый укротитель огня. – То, что вы вытворяете – этого же быть не может!
– Вы лучше давайте прямо туда, как только пыль осядет, – Римо указал на еще курившиеся пылью развалины.
– Да это ясно. Может, поделишься, как это у тебя получается? Я в пожарных семнадцать лет, но такого не видывал.
– Рис, – объяснил Римо. – Много риса ем. Оттого и сила.
Пожарные обменялись недоуменными взглядами.
Через несколько минут по мостовой неслись потоки бурой от пыли воды; воздух снова стал чистым. Через полицейские ограждения к развалинам ринулись спасательные отряды и бригады врачей.
– Император Смит будет недоволен, – озабоченно покачал головой Чиун. – Мы опять выставили себя на всеобщее обозрение.
– А что было делать? И... как бы ты чувствовал себя, если бы не сделал этого?
– Согласен.
Дальнейшая работа оказалась довольно однообразной: за несколько ходок к развалинам, придавленным обломками шпиля, Римо и Чиун вынесли к заграждениям пару десятков человек; лишь немногие из них были еще живы. Там, где не могли пробиться спасательные отряды, Чиун и Римо без труда проходили сквозь стальную арматуру и бетон.
Прошло уже несколько часов, но конца все еще не было видно. С каждым метром живых под развалинами становилось все меньше. Спасатели молча поднимали и уносили извлеченные из-под обломков тела.
Уже наступила ночь, когда Римо и Чиун вошли на двадцатый этаж “Магнус-билдинг”, оказавшийся теперь его последним этажом. Разметав завалы из искореженной мебели, Римо открыл входную дверь, за которой было... звездное небо.
Потолок двадцатого этажа был сметен, по комнатам с разрушенными перегородками гулял ветер. Соленый, с океана, он имел привкус пыли и еще чего-то соленого, непохожего на морскую соль. Привкус крови.
Поднимавшиеся вокруг шпили небоскребов Манхэттена выглядели как ни в чем не бывало, но про двадцатый этаж “Магнус-билдинг” этого было сказать нельзя. Всюду, насколько хватал глаз, – бетонная крошка, поломанная мебель, развороченные перекрытия.
– Ну, приступим.
Обернувшись, он сразу увидел торчавшую из-под обломков письменного стола кисть руки. Разгреб обломки... и понял, что кисть кончается лишь предплечьем. Само тело обнаружить не удалось. В соседних комнатах нашли еще дюжину трупов.
Выживших на двадцатом этаже не было. Подавленные, Римо и Чиун спускались вниз. Покрытые с ног до головы белой пылью, они были похожи на старых пыльных привидений.
– Знаешь, чего бы я сейчас хотел? – сквозь зубы процедил Римо.
– Что бы ты хотел, о сын мой?
– Чтобы те, кто все это устроил, оказались сейчас вот тут, – Римо указал на пятачок перед входом, заваленный бетонной крошкой и мусором. – Я бы с ними по-своему разобрался.
– Вон те не подойдут?
Римо взглянул туда, куда указывал палец Чиуна.
– Эти, пожалуй, сгодятся, – согласился он, наблюдая, как кучка мародеров, проскользнув через заслоны полиции, снует от трупа к трупу, выворачивая карманы мертвецов. Римо подошел как раз в тот момент, когда подросток в драном сером свитере начал стаскивать с ног мертвеца ботинки.
Римо схватил его за шиворот.
– Клади обратно! – прорычал он.
– Катись ты! – барахтаясь, заверещал парень. – Ему они больше не понадобятся.
– Одна сторона выслушана, – прокомментировал Римо. – Вот мнение другой стороны.
Сказав это, он наступил парню на подъем правой ноги, не выпуская из рук ворот серого свитера.
– А-у-у-у! – завопил парень, схватившись за расплющенную ступню.
– Ты все понял?
– Ни хрена я не по-онял... Тебе-то это на фига?
– Тугодум? – предположил стоявший рядом Чиун.
– Как видно, – согласился Римо, снова наступив парню на ногу – на другую, – и удовлетворенно потер руки, когда парень повалился, как кукла, пронзительно воя и сжимая грязными пальцами уже обе ступни.
– Теперь все понял?
– Понял, понял, чувак... Ты, видать, не в настрое сегодня...
– Это верно, – подтвердил Римо, озираясь вокруг. Неподалеку от него двое бродяг неопределенного возраста снимали с мертвой женщины жемчужное ожерелье.
Тот факт, что тело женщины было лишено головы, как видно, нисколько их не беспокоил.
Неторопливо подойдя к ним, Римо схватил ближнего к нему мародера за шею.
– Эй! Ты чего это?.. – захрипел тот.
– Хочу напомнить тебе кое-какие названия, – проговорил Римо сквозь зубы.
– Какие еще там, к черту...
– То, что ты снял, – бижутерия. А то, что ты делаешь, – надругательство, приятель.
Головы гробокопателей Римо приложил друг к другу так быстро, что они превратились в красно-серое желе. Отшвырнув трупы, он сделал шаг вперед и, обернувшись, увидел, как остальные мародеры с завидной сноровкой обирают трупы только что усопших сотоварищей.
– Поверить не могу, – Римо в недоумении затряс головой. – Они что, не видели, что я с теми только что сделал?
– Очевидно, ты не сумел произвести на них сильное впечатление.
– Что же мне делать, спрашивается? Сжечь их по одному живьем и развеять по воздуху?
– Мысль неплохая, только вот спичек ни у меня, ни у тебя нет. Твоя ошибка в том, что ты не постарался безраздельно завладеть их вниманием.
– Жалко, я Золотую цепочку оставил дома, – хмыкнул Римо. – Тут их внимание было бы гарантировано.
– Гляди, – показал Чиун.
Чуть поодаль кучка мародеров, переговариваясь, тащила куда-то труп женщины – краем уха Римо уловил фразу о том, что “баба еще тепленькая, сгодится”. Он шагнул было в их сторону, но его опередил Чиун.
– Ко мне! – Чиун ткнул пальцем в сторону первого.
– Отойди, папаша, – осклабился тот, – худо будет.
Легкого прикосновения ногтя Чиуна к шее бродяги оказалось достаточно, чтобы он ткнулся носом в землю. Схватив его за запястье, Чиун подбросил тело высоко в воздух. Его собратья, забыв о женском трупе, с изумлением наблюдали, как их товарищ взлетел на высоту двадцатого этажа; на несколько секунд тело словно застыло в воздухе, затем начало стремительно падать.