Я прячусь в траве и стараюсь держаться на расстоянии — так меньше шансов, что она меня заметит. А если и заметит, я успею улизнуть прежде, чем она снова меня отлупит. Мы выходим из Кольца Руин. Растения здесь уже не умирают: повсюду сочная зелень, ее оттенок даже превосходит яркостью цвет моей чешуи. Перед нами высится гигантское нагромождение известняка, а в нем зияют черные пещеры — словно огромные пасти, в ожидании распахнувшиеся нам навстречу.
И теперь я понимаю, зачем огриха сюда явилась: за яйцами гидры.
Art by: James Paick
Обычно гидры делают две или три кладки в год, но в последнее время в их гнездах я не находил ничего, кроме обломков скорлупы, рассыпающихся от одного прикосновения. Однако насчет этого гнезда у меня хорошее предчувствие. Подобравшись как можно ближе и позволив своей чешуе окраситься в бледно-серый цвет окружающих камней, я наблюдаю, как огриха пробирается в пещеру. Крадусь вслед за ней все дальше, и у меня такое чувство, будто я спускаюсь в темную влажную глотку чудовища.
При виде огрихи гидра приходит в бешенство, начинает шипеть и плеваться. Вот она, воплощенная Ярость — мать-гидра, защищающая свое потомство. Зверюга уже собирается напасть, но внезапно огриха издает низкое мычание, а ее руки начинают двигаться в завораживающем ритме. На кончике ее протеза покачивается мощный продолговатый череп. Возможно, гоблинский. Не проходит и пары секунд, как все головы гидры погружаются в транс. Очень осторожно огриха вынимает из кармана своего фартука кусок мяса и, вложив его в череп, швыряет в глубину пещеры. Гидра тут же приходит в себя и бросается следом.
Пока чудовище занято поисками, огриха раскапывает гнездо. Там довольно много яиц, сорок или пятьдесят. Она прячет одно из них в своем фартуке и на цыпочках движется к выходу из пещеры, а в это время головы гидры дерутся над черепом, пытаясь извлечь из него лакомый кусок. Занятная техника. Череп гоблина невероятно прочный, проломить его непросто даже такому чудовищу. Но все-таки я слышу хруст разгрызаемой кости, а затем — шипение и шуршание чешуи гидры, ползущей по каменному полу.
Огриха в испуге оглядывается и бросается бежать. Интересно, добрался ли эффект мягких костей до верхушки пищевой цепочки Кольца Руин? Но у меня нет времени на размышления, потому что теперь гидра заметила, что потревожили ее кладку. Может, благодаря цвету чешуи меня нелегко заметить среди камней, но никакой камуфляж не сможет скрыть мой запах — а пахну я обедом для гидры. Мне не остается ничего другого, кроме как броситься бежать.
Пещера оглашается ругательствами, когда меня замечает огриха, а когда она обгоняет меня на бегу, я понимаю, что мне точно конец. Огриха выпускает перед нами Пепельную лиану — сияющее оранжево-алое скопление магии, и щелкает ею, словно гигантским кнутом. Земля встает дыбом, извергая обломки камней, и впереди образуется крутой подъем. Мы карабкаемся по нему до самого выхода из пещеры, который становится все уже и уже, и едва успеваем выбраться наружу.
Кубарем катимся вниз с другой, безопасной стороны; в отличие от огрихи, я с трудом перевожу дыхание. Я знаю, она шаман, но то, как она действовала там, в пещере, говорит о том, что огриха не простой тату-мастер. Она больше похожа на того, кто повидал немало битв. Я снова разглядываю ее лицевые татуировки. . .отмечаю извилистый контур знакомой реки и кварталы района Азориуса, которые сейчас покоятся под пятидесятифутовой толщей воды. «Погоди. Ты Баас Редли? Та шаманка, которая обрушила дамбы Джезеру?»
Она поднимает бровь и идет прочь от пещеры, в которой продолжает бесноваться гидра. «Теперь просто Баас. И отвали от меня, Гладенький».
«Восемьдесят два квартала за один день! — Я тащусь за ней, завороженный. Ох, как бы я хотел сделать ей татуировку... — А потом обрушение моста в Рудоплавильном районе, кровавая резня на Жестяной улице и...»
«Это уже не я. Я ломаю дамбы и мосты, но не кости. — Она бросает на меня взгляд. — Только если кто-нибудь сам не напросится».
Баас не очень-то разговорчива, но, может, если ее не сердить, она позволит остаться с ней и, пока она собирает ингредиенты для своих чернил, расспросить о славных историях ее побед. «А та огромная трещина, которую ты сделала на Бульваре Между Гильдиями? Она действительно так глубока, как говорят? Что, даже дна не видно?»