– Мы уже проводили подобные собрания вместе.
Ли засунул сложенные простыни в ящик.
– Это какая-то начальная школа в Чипсайде, Дак.
Его тон прозвучал настолько пренебрежительно, что у меня защипало в глазах. «Какая-то начальная школа в Чипсайде?» Вот как он это называет? Это была наша школа. Грязная, бедная, шумная, но именно там мы прошли тест, который превратил нас из нищих сирот в стражников. Та школа дала нам все.
Почему он не смотрит на меня?
Дак повел плечами, отметая предостережение Ли:
– Я хорошо лажу с детьми.
ЛИ
Даже после того, как она ушла с Даком, мой гнев не утихает. На Атрея и его глупые собрания для поддержания боевого духа, на Энни, выполнявшую его приказы, словно он по-прежнему заслуживал их отдавать, на себя за то, что едва не заставил Энни расплакаться от обиды, презрительно отозвавшись о школе Чипсайда.
Когда дверь захлопнулась и я представил, как она уходит без меня, то почувствовал себя ослом.
Но я не знал, стало бы это извинением или же продолжением нашего противостояния, если бы я последовал за ней.
Закончив с бельем, я схватил ранец с книгами и направился в библиотеку.
После того поединка я вернулся к занятиям, однако сейчас, когда был не обременен обязанностями Первого Наездника, у меня появилось время наверстать упущенное. Благодаря Энни, освободившей меня от участия в патрулировании северного побережья и от боевых учений, я завладел всем временем мира.
Я все еще полыхал от гнева, когда лоб в лоб столкнулся с Кором.
Он выскользнул из кухни, прижимая к груди сумку, и замер, как только увидел меня.
– Ли?
– Что ты делаешь?
На лице Кора промелькнули эмоции. Наконец он расправил плечи и пробормотал:
– Я взял еды для моей сестры.
Мне даже не стоило спрашивать, для какой именно сестры. У Кора была только одна сестра, достаточно взрослая, которая прошла металлический тест, а ее неумение читать привело к тому, что ее причислили к железному классу – неквалифицированных. А это означало, что она получала даже меньше продовольственных карточек, чем ее родители из бронзового.
– Я понимаю, что, – Кор повысил голос, – воровать из кухни нечестно, и именно так и сказали бы Энни и Рок…
– В свое время мы с Энни частенько воровали с кухни в Элбансе.
Кор моргнул, посмотрев на меня:
– И у вас не было неприятностей?
– Только если нас ловили.
Улыбка медленно расплылась на лице Кора, а затем он разразился хохотом.
Я почувствовал, как напрягается мое лицо и происходит то, о чем я уже успел позабыть, – я тоже начал улыбаться.
А потом мы вместе с Кором отправились в город. Мало того, мы направились в Чипсайд. От радостного возбуждения, охватившегося меня при мысли о том, что я делаю нечто запрещенное в том же самом районе, где должен был проводить собрание по поддержанию боевого духа, мое настроение еще больше улучшилось. Возможно, именно поэтому люди вроде Пауэра находят особое очарование в нарушении правил. Ты словно пытаешься выполнить штопорную бочку слишком близко от земли.
Его сестру Ану перевели с текстильной фабрики, где она работала прежде, на строительство бункера, как объяснил мне Кор, когда мы переходили через реку Фер. Плановые отключения электроэнергии, бункеры, пушки, грозно взирающие с аврелианских стен, – все это было частью городской мобилизации против угрозы воздушных ударов со стороны Нового Питоса. Улицы были усыпаны осенними листьями, а пропагандистские плакаты, изменившиеся в разгар продовольственного кризиса, теперь гласили: «Затяните пояса потуже во имя Каллиполиса», и я заметил еще один, сообщавший: «Распределение – значит справедливость для всех».
Кор тоже заметил его и поморщился:
– Ни стыда ни совести, правда? Министерство определяет справедливость как «каждый получает то, чего заслуживает».
Я впервые осознал, что, хотя мы с Энни по-разному относились к продовольственному расслоению, Кор вполне мог бы поддержать меня.
Пройдя через главную площадь Чипсайда, мы оказались у ворот, на которых виднелась надпись: «Не входить – Собственность Министерства», и увидели рабочих из железного сословия, перевозящих в тачках землю из ямы, которая вскоре должна была стать бункером, выложенным кирпичами из обожженной глины. Я заметил осунувшиеся лица с выпирающими скулами и кожей, покрытой землей и грязью. Я впервые осознал, что паек для железного сословия, который я получал из солидарности с Энни и теми, у кого хватает на это духу, гораздо проще растянуть на день, когда ты учишься, а не занимаешься тяжелым физическим трудом.