— И что вы сделали?
— Положила трубку.
— Сразу?
И снова та отключилась. Прикусила губу и глядела на прокурора взглядом мудрой, опытной женщины.
— Нет. Через какое-то время.
— И кого вам этот голос напомнил? Пожилую женщину? Молодую? С дефектом дикции? Взволнованную? Может, она применяла характерные обороты речи?
Та отрицательно покачал головой.
— Обычная женщина, говорящая на самом обычном польском языке. Мне жаль. Но не старушка, это я сказать могу.
Все трое молчали. Ядвига Корфель, потому что сказала все то, что было у нее сказать. Ян Павел Берут — потому что такова уж была его натура. Прокурор Теодор Шацкий — поскольку интенсивно размышлял. Женщина, ему нужно было найти женщину с длинными черными волосами и синими глазами. Возможно, с черными волосами и сними глазами, поскольку сегодня подобного рода признаки можно сменить за пару часов. Одним надежным фактом в ее жизнеописании было то, что она не была старушкой. «Полиция разыскивает женщину в возрасте до семидесяти лет». Плакать хочется. У него не было ни единой зацепки, даже самой малой. Но у него имелась похищенная дочка, которая, либо через минуту погибнет, либо уже мертва, а все следы вели в никуда. Всякий раз, когда Шацкий думал об этом, у него начиналась истерика, всякий раз все более сильная. Мысли рассыпались, он не мог вернуться к процессу логического размышления, в связи с чем паниковал еще сильнее.
— Прошу прощения, но я вот гляжу на вас и должен спросить, — неожиданно прервал молчание Берут. — Почему вы позволяли все это делать с собой?
— Ведь я такая образованная, интеллигентная, начитанная, не сторонящаяся общества, правда? — усмехнулась та.
Берут сделал рукой жест, говорящий, что именно это он и имел в виду.
— Лично я называю это вирусом. Злобным, неизлечимым вирусом. Вы знаете, из исследований можно сделать такое заключение: не каждое лицо, познавшее насилие в детстве, во взрослой жизни должно стать жертвой или палачом. Но все, кто во взрослой жизни начинает обижать или позволяет себя обижать, в детстве были жертвами или свидетелями насилия. На сто процентов. А это означает, что мы являемся носителями вируса. Который не обязательно должен активизироваться, но в способствующих обстоятельствах охотно это сделает. У меня случилось как раз так.
Шацкий пытался строить озабоченную мину, только ему все это было совершенно до лампочки. Он злился на Берута за то, что тот вызвал откровения у женщины.
— И имеется еще кое-что. О чем я редко говорю, потому что мне стыдно. Знаете, господа, каждому хочется иногда почувствовать себя исключительным, особенным, единственным в своем роде. И я как раз испытывала это во время медового месяца. Как правило, в браке так не бывает. Люди сначала ухаживают, стараются что-то сделать один для другого, а потом приходят будни, обыденность и рутина. А вот меня регулярно заново добывали, меня соблазняли, обласкивали и засыпал хорошо продуманными подарками. Я шла по улице и знала, что вот он все время размышляет над тем, ну как бы устроить мне неожиданность, как доставить удовольствие, что сделать такого, чтобы сделать меня счастливой.
— Или, возможно, забежать в Икею и сменить модель подушки на такую, чтобы можно было, ради исключения, хуярить металлической трубой, — перебил ее Шацкий тем же экзальтированным тоном.
У женщины сперло дыхание, какое-то время она глядела на прокурора широко раскрытыми глазами, а потом расхохоталась.
— Это вы здорово. Черный юмор — самый мой любимый. Так или иначе, какая-то часть меня радовалась, когда он меня избивал, ведь это значило, что вскоре все будет просто шикарно. Глупые, типичные нелепости для созависимых лиц. Теперь психотерапия это исправляет. Я знаю, что испортила себе жизнь, что где-нибудь в Германии у меня уже была бы профессура, возможно, я бы уже работала в Штатах, меня всегда притягивала археология коренных народов Северной Америки. Теперь же мне осталось лишь достойно дожить до пенсии и залечить синдром посттравматического стресса.
— А по-моему, вы функционируете даже замечательно, — сказал Берут.
— Результат хорошо подобранных лекарств. Очень хорошо подобранных лекарств. Вообще-то говоря, мне следовало лежать в больнице в общем отделении. Но, благодарю, ваши слова я расцениваю в качестве комплимента.
Шацкий поднялся. Все эти извержения откровенности стояли у него поперек горла.
— Пошли, — сказал он, хотя у него не было ни малейшего понятия, куда следовало бы идти.
Берут допил чай, потом хозяйка провела их до дверей.