— Это я. Захотелось пройтись по саду.
Шацкий, шипя от боли, потому что колючки ранили ему ладони, выбирался из кустов.
— Ага, — страх в голосе Жени тут же сменился холодностью. — Мне как-то всегда казалось, что это у Ежи с головой не в порядке. Но, может это со мной что-то не так, раз все мои мужики по кустам прячутся.
— Да успокойся. Глянь, как на дворе хорошо. Я только воздухом хотел подышать.
— Папа? — слабый голосок неожиданно раздался из окна сверху; Хелька, похоже, туда телепортировалась, раз только что сидела на кухне.
Лицо у дочки было словно у ребенка из документального фильма об ужасах сиротских домов Третьего Мира.
— Привет, милая. Все в порядке?
— Что-то я не очень хорошо себя чувствую. Папа, мы можем поговорить? Придешь?
Не говоря ни слова, Женя захлопнула кухонное окно. Шацкий повесил пальто и прошел на кухню обнять свою женщину. И действительно, та разбиралась со списком гостей; судя по расположению столиков, свадьба должна была состояться в каком-то нетипичном помещении.
— Где же это?
— Плоты на Вульпинском озере. Свадьба, объединенная с празднованием купальской ночи. Ужас, я все время представляю себе плывущие по воде трупы. Похоже, придется вписать в договор запрет на спиртное. Если хочешь, есть твои вчерашние макароны, остались… — тут она замялась, вроде как желая сказать, что ему оставили, но это означало бы, что они обедали вместе с Хелькой. — Для меня они слишком острые, — закончила она.
— Ставь разогреваться, а я схожу к Хеле.
— Ага, но ты вернешься к какому-то конкретному времени, или я могу отправиться в бассейн?
Тон ее не оставлял никаких сомнений, что никакой бассейн ее сейчас не интересует. Просто она так дает понять, насколько будет обижена и разочарована, если очередной вечер проведет сама.
— Я ненадолго.
В комнате Хели горел только ночник, шестнадцатилетняя дочка Шацкого лежала на кровати, накрывшись тонкой курточкой, словно это было единственное доступное ей покрывало.
— Посидишь со мной?
Шацкий присел к дочери.
— С тобой что-то не так?
— Голова болит. Наверное, это климат. А ты знаешь, что прусские солдаты получали здесь добавку за работу в трудных условиях? Сырость подрывала их здоровье. Я же из-за этого не могу сконцентрироваться на учебе.
Шацкий почувствовал раздражение. Он уже хотел ядовито сообщить, что этот живописный анекдот относится к Вроцлаву, а во-вторых, какой еще, черт подери, учебе, ведь буквально только что на кухне прекрасно развивались светские отношения. Но от открытого конфликта он предпочел уклониться. В разговорах с дочкой он никак не мог найти никакой разумной средины, когда доходило до спорных ситуаций, тем более — трудных эмоционально, которые требовали разговора серьезного и душевного. Он либо уходил в агрессию, либо же бежал в какую-то болтовню ни о чем, типа «ну как там в школе — классно — ну, супер».
— А что нужно учить?
— Нам необходимо сделать проект, презентацию о польском ученом.
— Коперник или Склодовская?
Хелена выпрямилась, даже весьма шустро для несчастной жертвы, которой три месяца пребывания в Ольштыне разрушили здоровье и заразили ревматизмом суставы.
— Ну вот как раз мне бы не хотелось. В интернете я нашла различные варшавские проекты и презентацию о Вольщане.[19] Ну, ты знаешь, это тот…
— Я знаю.
— Впрочем, я тебе покажу.
Хеля потянулась к компьютеру.
— Только про Вольщана мне тоже не хочется. Тут есть один документ, глянь…
— Говоря по правде… мои макароны… — Не хватало еще, чтобы Шацкий начал заикаться. Если бы кто-нибудь записал эту сцену и забросил в Нэт, то многие осужденные прокурором Теодором Шацким, и теперь находящиеся в польских пенитенциарных заведениях, порвали бы себе животы со смеху.
Дочка глянула на него, несколько недоверчиво, немного вопросительно. Ее мать всегда так на него глядела.
— Мария Янион?[20] — с вежливой заинтересованностью спросил наконец Шацкий.
— Выдающийся ученый. Женщина. И лесбиянка. Мне показалось, что здесь, на селе, немного гендера пригодилось бы. Я покажу тебе фрагмент этого фильма, хотелось бы с него начать… Я так возбуждена, но ведь в новой школе поначалу нужно выделиться. Понимаешь?
Внизу хлопнула дверь.
Прокурор Теодор Шацкий подумал, что этот вечер будет долгим.
ГЛАВА ВТОРАЯ
вторник, 26 ноября 2013 года
19
Александр Вольщан (Aleksander Wolszczan) — Астроном, закончил Университет Николая Коперника в Торуни в 1969 году, там же в 1975 году защитил диссертацию. В 1983 году переехал в США, где работал в Корнелльском университете, Принстоне и Университете штата Пенсильвания (по сей день). Вместе в Дейлом Фрейлом открыл первую планету, обращающуюся около пульсара, что по совместительству стало первым подтвержденным открытием экзопланеты в принципе.
20
Мария Янион (Maria Janion) — род. 24 декабря 1926 г. в Моньках — историк литературы, идей и представлений, профессор гуманитарных наук; исследовательница польской культуры XIX и ХХ века, преподаватель.