Беруту даже не нужно было отвечать, поскольку в тот же миг скрипнула дверь, и команда вошла вовнутрь.
— Это что же, премьерше,[144] похоже, звякнули, раз вся прокуратура примчалась, — заметил Лопес, ставя на пол сумку с оборудованием. — Причем кто? Сам король темноты и принц мрака собственной особой.
Шацкий с Фальком повернулись к нему. Их неподвижные мины над идеально повязанными галстуками выражали то же самое, переполненное отстранением, неодобрение. Берут знал, что любого другого за подобные слова растерли бы по полу, но Лопес был очень хорош. Даже более высокие шишки позволяли ему большее.
Техник вопросительно глянул на Фалька.
— Приятное отличие после того, чем мы занимались в последнее время, — сказал асессор. — То есть, девушку, естественно, жалко, но загадок на сей раз никаких. Виктория Сендровская, восемнадцать лет, ученица лицея на Мицкевича. Банально задушена, самым классическим образом. Имеется ли что-то еще, покажет осмотр.
— Я ее видел вчера, около шести вечера был в гостях у ее семьи на улице Радио. — Шацкий отвернулся от стенки, которая возбуждала в нем такое любопытство. — Признания мои таковы, если говорить коротко, все заключалось в том, что девушка выиграла в конкурсе на эссе о борьбе с преступностью, и вот в рамках награды она желала расспросить меня о работе прокурора.
— Ну вот, — Лопес засмеялся и наклонился над трупом, — первый подозреваемый у нас уже имеется.
— Из ее разговора с матерью следовало, что она собирается к своей подружке, Луизе, чтобы у нее и заночевать, — проигнорировал Шацкий зацепку.
— Это первое направление, — сказал Фальк. — Действительно ли она договаривалась с Луизой или кем-то другим. Когда вышла, добралась ли до подружки, что знает подружка, что знают родители. Плюс осмотр места, плюс осмотр трупа. К сожалению, снег лишил нас снегов снаружи.
Берут покачал головой, обводя взглядом место преступления. Что-то тут не сходилось.
— Странно, — сказал он. — Даю голову на отсечение, что здесь пахнет кофе.
Кто-то из стоявших сзади техников фыркнул. Ну Берут, ну псих. Кофе ему на месте преступления пахнет.
Вскоре были расставлены лампы, снаружи заурчал небольшой генератор, и помещение залил яркий, белый свет. Неожиданно все сделалось до неудобного заметным, прежде всего: молодость и красота лежащих на полу останков. Если бы не кровоподтеки на шее, отливающие оттенками бордового и темно-синего цветов, девушка выглядела бы словно жертва болезни, а не убийства. Спокойное, фарфоровое лицо, закрытые глаза, рассыпавшиеся по полу черные волосы, элегантное коричневое пальтишко.
Лопес вынул из своего чемоданчика нечто, похожее на небольшой моделистский пистолет для красок, и начал распылять какую-то субстанцию над шеей покойницы. Неожиданно Берут почувствовал себя совершенным желторотиком. Так уже хорошо лекции о дактилоскопии он не помнил. Можно ли снять отпечатки с тела? Похоже, что так, в очень немногих случаях, кажется, именно с помощью специальной эпоксидной смолы. Спросить было стыдно.
— Второе направление, это как раз данный дом смерти, — буркнул Лопес, наклоняясь над лицом жертвы, как будто желал начать ее реанимировать. — Я был здесь десять лет назад, тоже зимой или поздней осенью. Если из коридора свернуть налево, там будет сожженное помещение. В помещении — окно с решеткой. Установленная, похоже, ради безопасности. Случился пожар, из-за этой решетки сгорела женщина, ей не было как убежать. Не забуду, как мы ее с тех прутьев отскребали, словно сожженную котлету от гриля. Я же говорю, дом злой, дом смерти.
Никто не отозвался. Все стояли в тишине, слушая шипение распылителя и урчание генератора. Они вздрогнули, когда рядом раздался громкий, пронзительный крик.
Фальк направился к двери, но Шацкий дал ему знак оставаться на месте. Кто-то должен был следить за техниками и надзирать за следствием. Он догадывался, кто кричал, и понимал, что говорить с родственниками Виктории — это его обязанность.
Он поглядел на труп, и ладони вспотели, вернулось воспоминание минувшей ночи. Он быстро сунул руки в карман, вытер их о подкладку. Бессмысленный жест, как будто бы кто-то издали мог увидеть, что у него вспотели ладони. С изумлением он отметил у себя поведение, типичное для преступников. Он всегда считал, что те люди слабые, малоинтеллигентные, чуть ли не недоделанные. Отсюда и все их истерические, нелогичные движения, которые толкали их прямиком в тюремные камеры; для обвинения они равнялись прямому признанию в вине.
144
Тут, похоже, Лопес (а вместе с ним и автор) имеет в виду супругу премьер-министра Польской республики, которым с 16 ноября 2007 года по 22 сентября 2014 года был Дональд Туск, а вот потом уже премьер-министрами становились исключительно женщины: с 22.09.2014 по 16.11.2015 — Эва Копач, а с 16.1.2015 и до настоящего времени — Беата Шидло.