Шацкий посчитал эт жестом озабоченности.
— Пан прокурор, с самого начала никто из нас не рассматривал это место как место преступления. Ну, старый немец, всего-то дел. Вошли, рутинно проверили помещения, погода такая же, какая есть.
Шацкий покачал головой. Он не собирался кому-либо предъявлять претензии, поскольку и сам поступил идентично. Сейчас же глядел на ржавую кровать и думал о вчерашней беседе с Фальком. Какой-то сумасшедший тратит массу сил на то, чтобы Найман умер в мучениях, где-то в отдаленном месте растворяет того живьем в препарате для прочистки труб.
И теперь вариант первый: некто плохо посещал уроки химии и страшно удивлен тем, что у него осталась куча костей. Что делать? Закопать, ясное дело. Выкопать полутораметровую яму, забросить туда кости в пластиковом мешке, и дело с концом. Почему он так не сделал? Быть может, не мог. Потому что убил на каких-нибудь промышленных территориях, а там все забетонировано и заасфальтировано. Но, возможно, потому, что не хотел. Испугался, что кто-то выкопает. Так или иначе, но кости с места преступления забирает. Почему оставляет их здесь? Если знает, что подобное место существует, то ему известно и то, что сюда никто не заглядывает. Действует он под давлением, в напряжении, при нем мешок костей, доказательство совершенного преступления. Ему кажется, что старое убежище будет хорошим местом, пока не придумается чего-нибудь лучшего. Поначалу он просто бросает сумку, но в последний миг решает кости высыпать. Если каким-то чудом пацан из интерната даже и обнаружит их в ходе забавы по лапанию девиц, все подумают, что это какой-то старинный немец. И так почти что и случилось.
И вариант второй: наш некто изучал химию очень даже хорошо, для него было важно, чтобы от Наймана остались только кости. Вполне возможно, что на свет выйдут какие-нибудь мафиозные делишки, гангстерские разборки, что объясняло бы странное поведение жены. Вполне возможно, это должно было бы стать посланием конкурентам: поглядите-ка, мы способны за несколько дней превратить мужика в наглядное пособие для студентов-медиков. Так что нечего заступать нам дорогу. Но тогда бы они выслали его сообщникам Наймана в коробке с бантиком, ну или подбросили в каком-нибудь смешном месте, в замковых подвалах, чтобы средствам массовой информации было чего трубить. Оставлять сообщение в месте, где ни у кого нет шанса его прочитать, лишено всякого смысла.
То есть, второй вариант отпадает. Своими выводами Шацкий поделился с Берутом.
— Мы разыскиваем кого-то из больницы, — сказал он под конец. — Кого-то, кто здесь работает, постоянно или временно, кто, возможно, делал ремонт или прокладывал электрические кабели. У кого имелся интерес быть в больнице, кто знал о старом убежище, и кто мог сюда попасть.
— «Множество А».
— Правильно. — Шацкому нравились логические выводы полицейского. — А вот «Множество Б» — это лица из окружения Наймана. Семья, знакомые, сотрудники, клиенты.
Берут потер конец уса. Это, в свою очередь, было жестом задумчивости.
— Оба множества тяжело точно обозначить, они по определению неполные, и общего пересечения может и не быть. Хорошо было бы каким-то образом сузить.
— Во-первых, создадим профиль. Преступление настолько придуманное, что психолог сможет чего-нибудь сказать. Я знаю одного психа из Кракова, один раз уже помог мне.
— Профайлер у нас и свой имеется…
В голосе Берута промелькнула оскорбленная гордость местного патриота. Как это так? Кто-то не пожеоает воспользоваться услугами варминьского специалиста?
— Помимо того, мне бы хотелось, чтобы вы отредактировали сообщение для прессы: В ходе дорожных работ найдены останки, принадлежащие недавно исчезнувшему жителю Ольштына. Следствие продвигается вперед, преступник на месте преступления оставил множество следов, его задержание — вопрос нескольких дней, мы ожидаем результаты лабораторных исследований.
Берут вновь стряхнул невидимые остатки с уса. То есть, ему хочется не согласиться, но тут имеется проблема, так как сам он следователь только начинающий, а вот о славе прокурора ему наверняка известно. Потому чувствует себя не в своей тарелке.
— А разве мы не собирались поначалу сузить число подозреваемых?
— Неизвестно, сколько все это продлится, а преступник находится в состоянии страшного стресса. Могу поспорить, что сейчас он сидит где-то, приклеившись к радио, и слушает все местные новости. Из них он узнает, что дело, собственно, решено, что следователи идут, куда следует. Вот что бы сделали вы?