Какое-то время они сидели молча. Шацкий пытался выловить мысль, которая перед этим сбежала от него. И он почти что уже поймал ее, как вдруг Берут спросил:
— А пан и вправду считает, будто бы это серийный? Настоящий псих? Безумец, желающий поиграть с нами в шарады?
— Надеюсь на это, — буркнул совершенно разозленный Шацкий.
— Надеетесь?
— Легче выловить такого кретина, чем мужика, который задушил жену в спальне, а потом прикопал на соседском участке. Когда кто-то заводит подобные игры, он просто обязан сделать ошибку и оставить сотни следов. Опять же, сама придумка такого преступления — это уже улика. Вот поглядите, сколько всего у нас уже имеется. Кости четырех человек, исключительный modus operandi (способ действия), ограничивающий количество возможных мест совершения преступления, и идентифицированный способ убийства. Если это и вправду сумасшедший, то никак не могу дождаться, пока он не начнет присылать нам таинственные письма, написанные кровью недавно вступивших в брак женщин.
Вот оно! Замужние женщины! Что-то для него было связано с замужними женщинами. Ему хотелось проверить…
Он уже улыбался, довольный тем, что схватил непослушную мысль за хвост, как вдруг в двери кто-то громко постучал и тут же их раскрыл. Это был прокурорский асессор, Эдмунд Фальк.
— Мы его схватили, — сообщил он.
Прокурор Теодор Шацкий никогда не говорил о прокуратуре и полиции: «мы». «Мы» — это прокуратура, а полиция — это «они». Четкое деление на две институции, обязанные вместе стоять на страже законного порядка, но не плечом к плечу. «Мы» были начальством, которое, с момента обнаружения трупа, через судебный процесс и вплоть до выпуска осужденного после отбытия наказания, контролировало дело. А полиция выполняла приказанные ей действия на начальном этапе расследования, который должен был привести к аресту преступника. Так много и только и того.
Но он понимал, почему Фальк воспользовался множественным числом первого лица. Почему, при всей своей заученной негибкости молодой асессор не был устойчив к тому адреналиновому удару, который сопровождает захват преступника. Почему он желал быть частицей этого триумфа. Если сравнить практическую юстицию с искусством, то полицейские играли роли рок-звезд, а прокуроры — литераторов. Мусора выходили на сцену, и если номер удавался, возбужденная публика носила их на руках. Незамедлительный отзыв, чуть ли не сексуальное исполнение, чуть ли не наркотический кайф. Прокурор же горбился над доказательным разбирательством месяцами, а то и годами, и когда, в конце концов, получал свою большую награду в форме осуждения преступника, дело в его памяти уже потихоньку затиралось. Нет, что ни говори, дело это было приятное, но от рок-н-ролла в нем было мало чего.
Шацкий и сам завидовал полицейским в отношении этой порции адреналина. И неоднократно слышал упрек, что в ходе следствия ведет себя, скорее, как расследователь, а не как прокурор, что слишком уж он лезет на первый план. Но от Фалька его отличало то, что он никогда не применял множественное число первого лица.
Глядя сквозь полупрозрачное зеркало на сидевшего в комнате для допросов мужчину, он подумал, что триумфом по меркам голливудского кино это никак не было. Мужик попросту вернулся в собственный дом на улице Рувней, еще с четверга находившегося под наблюдением. В полицейскую машину он сел, вроде как, без сомнений, не проявляя ни удивления, ни страха, ни даже раздражительности, столь свойственной для домашних палачей.
В ходе задержания он не произнес ни единого слова. И ничто не говорило о том, чтобы это состояние как-то изменилось.
— Должен ли я понимать, что вы пользуетесь своим правом отказа от дачи показаний? — в очередной раз спросил Фальк. К удовлетворению Шацкого, несмотря на странный оборот дела, голос асессора не выдавал каких-либо эмоций.
Мужчина даже не шевельнулся, глядя прямо перед собой недвижным взглядом.
— Прошу позволить себе еще раз пояснить вашу ситуацию. Вам предъявлено обвинение в попытке убийства вашей супруги. И это обвинение в любой момент может быть заменено на обвинение в убийстве, поскольку ваша жена находится в очень тяжелом состоянии. В настоящее время вы задержаны, а в суд направлено заключение о временном аресте. Вы это понимаете?
Ноль реакции.
Фальк произнес вслух имя и фамилию мужчины.
— Кивнув головой, подтвердите, что это вы.
Ноль реакции.
Фальк выпрямился, поправил манжеты сорочки. Он глядел на подозреваемого и ждал. Стандартная тактика, не нужно проходить тренингов ФБР, чтобы знать: мало кто способен вынести продолжающееся молчание.