И ему очень хотелось, чтобы в этом году тоже пошел снег. Хотя бы ненадолго.
— Ну, папа, если тебе хотелось поразмыслить в одиночестве, так и надо было сказать.
Шацкий поглядел на дочку, сидящую по другой стороне ресторанного столика. У него уже был готов вырваться резкий ответ, что он никак не мог предусмотреть, что у нее разрядится телефон, и по этой причине она не сможет писать эсэмэски, и, в связи с чем, неожиданно потребует контакта с отцом. И что он с удовольствием выскочит за зарядкой, чтобы с ним она могла проводить свое время именно так, как ей более всего нравится.
— Извини. Я размышлял, что хотелось бы, чтобы выпал снег.
— Ой, здесь это опасно. Вчера я читала, что волки из округи подбираются под самые усадьбы, охотясь на домашнюю скотину. Не дай бог еще в город придут, мне бы опасно было брести в школу через сугробы, обходя подальше орды диких зверей…
— Прекращай. Жени здесь нет.
Вместо ответа Хелена скорчила мину, которая весьма четко выражала мысль, что в данный момент наблюдается весьма исключительная ситуация, когда ей не приходится делить времени собственного отца с его раздражающей избранницей. Сообщение Шацкий прочитал на все сто процентов верно и протянул руку за меню, чтобы сделать, то, что всегда делал в подобных ситуациях: сменить тему и притворяться, будто бы все в порядке, а сам он понятия не имеет, в чем тут дело.
Ему вспомнились повторяемые до полной стертости слова Жени, что, да, для него это не имеет значения, но он обижает Хелю, убегая от каждой сложной темы, относясь к дочери как к самостоятельной, не требующей повышенного внимания женщине, или же как к маленькой девочке, в зависимости от того, что сейчас было для него выгодно, и что позволяло избежать конфронтации.
Шацкий отложил меню на стол.
— Просто скажи.
— Не поняла.
— Вместо того, чтобы красноречиво глядеть на меня, просто скажи это словами. Ты же наверняка слышала, что иногда люди применяют подобный способ общения.
— Не понимаю. Что я должна сказать словами?
— Что хотя и испытываешь невысказанное облегчение от того, что здесь нет Жени, ты все равно не в состоянии позволить мне забыть о том, что такие мгновения чрезвычайно редкие, когда я заставляю себя посвящать внимание тебе и исключительно тебе.
Девушка закусила губу.
— Боже, ну зачем же сразу быть таким агрессивным.
— Я не агрессивен, — спокойно ответил Шацкий. — Мне бы только хотелось облегчить разговор на интересующие тебя темы.
— Меня не интересуют разговоры на эти темы.
— Зато меня интересуют.
— Тогда поговори о них с кем-то другим. С Женей, а еще лучше — с каким-нибудь специалистом.
«Вот сейчас как приложу писюхе», — подумал Шацкий, «и на этом кончатся все попытки серьезного к ней отношения».
— Ты когда-нибудь боялась меня?
— Не поняла.
— Боялась когда-нибудь, что я тебя ударю? Или толкну, дам пощечину, физически наврежу тебе.
— Вот сейчас я побаиваюсь, что у тебя шарики за ролики заехали.
— Я серьезно спрашиваю.
Хеля поглядела на отца. Ему показалось, что впервые за очень долгое время — нормально. Не отталкивая, не с деланой, фальшивой нормальностью. Обыкновенно, попросту, как один приятель глядит на другого во время разговора.