Развалившиеся колонны остались от античной виллы, которая стояла здесь тысячу лет назад. Вилла принадлежала семье знатного римлянина. Шесть колонн — это все, что сохранилось с тех пор. Отто и Лане рассказали, что некогда здесь располагался небольшой домашний театр, в котором устраивали частные представления.
Красивая история — правда, на мой взгляд, немного надуманная. Скорее всего, эту байку сочинил изобретательный агент по недвижимости в надежде заинтриговать Лану. Если да, то трюк сработал. Лана была моментально очарована историей и с тех пор называла руины «театром».
На некоторое время супруги возродили античную традицию: летними вечерами посреди руин показывались скетчи и короткие пьесы, написанные и сыгранные членами семьи и гостями. Практика, которая, к счастью, прекратилась задолго до того, как я впервые приехал на остров. Перспектива потакать прихотям кинозвезд и смотреть их любительские спектакли была бы, честно говоря, выше моих сил.
Помимо развалин, на острове имелась лишь пара сооружений. Оба относительно недавние: сторожка, где жил Никос, и основной дом.
Дом стоял в центре острова — громадина из песчаника, построенная больше ста лет назад, с бледно-желтыми стенами, красной черепичной крышей и зелеными деревянными ставнями. Отто и Лана немного привели его в порядок: пристроили несколько помещений и подновили самые обветшалые части. В саду появились бассейн и гостевой домик, а на ближайшем пляже — каменный волнорез, где был пришвартован катер супругов.
Сложно передать, как красиво выглядит остров. Или выглядел? Тут я начинаю немного путаться во временах. Где я: в настоящем или в прошлом? Но я знаю, где находился бы, будь у меня хоть полшанса. Я бы отдал все на свете, лишь бы снова оказаться на острове.
Я помню все до мелочей. Стоит закрыть глаза, и я снова там: на веранде, любуюсь видом с бокалом прохладительного напитка в руке. Местность почти всюду ровная, и взор беспрепятственно устремляется к далекому горизонту: мимо оливковой рощи, к пляжам и бухтам и, наконец, к чистой бирюзовой воде. Когда штиль, вода синяя и прозрачная, словно стекло. Впрочем, как и многое в жизни, море переменчиво. Если подует ветер — а случается это довольно часто, — вскипающие пеной волны, бурля, поднимают со дна песок, и вода становится мутной, темной, опасной.
В тех краях ветер — сущее проклятие. Он дует круглый год, хоть и не постоянно и не с одинаковой силой. А время от времени впадает в безумие и, промчавшись над морем, обрушивается на острова. Бабушка нашей Агати называла эгейский ветер to menos — «ярость».
Кстати, у острова тоже есть имя — Аура. Он назван в честь греческой богини прохладного утреннего воздуха и бриза. Приятное имя, которое не отражает ни истинную жестокость ветра, ни характер самой богини.
Аура была младшим божеством — нимфой, охотницей, спутницей Артемиды. Мужчин она не любила и убивала их ради забавы. Когда у нее родились сыновья-близнецы, одного из них Аура съела; второго успела похитить Артемида.
Говоря о местном ветре, островитяне называли его ужасным и сметающим все на своем пути. Неудивительно, что ветер вошел в их легенды и слился с образом Ауры. К счастью, мне ни разу не пришлось испытать на себе все его «прелести». Я ездил на остров несколько лет подряд, и мне всегда везло с тихой, ясной погодой — в эти пару дней буря обходила остров стороной. Только не в этом году. В этом году я ощутил, что такое ярость.
5
Лана все же пригласила меня на остров — несмотря на то, что заявила Кейт, будто я несносен. Кстати, я Эллиот, если вы еще не догадались. И слова Ланы обо мне были лишь шуткой. Такие у нас сложились отношения. Мы постоянно друг друга подкалывали. Между нами царили легкость и веселье, как пузырьки в бокале шампанского.
Правда, пока я летел до Греции, ни шампанского, ни хотя бы кавы[8] мне не наливали. В отличие от Ланы и членов ее семьи, которые отправились на остров, как и всюду, куда бы ни понадобилось, на частном самолете. Простые смертные вроде меня добирались обычными рейсами; а в последнее время, увы, преимущественно лоукостерами.
И здесь, в самом что ни на есть земном месте — у стойки регистрации в лондонском аэропорту Гатуик — в истории появляюсь я. Как вам известно, я давно горю желанием представиться. Теперь мы можем познакомиться как следует.
Надеюсь, я справлюсь с миссией рассказчика. Хотелось бы верить, что меня считают приятной компанией — в меру занятный, довольно прямолинейный, добродушный, а порой даже глубокий человек — особенно после того, как я угощу вас парой бокалов чего-нибудь горячительного.
8
Кава — относительно недорогое испанское игристое вино. «Cava» по-каталански означает «пещеры». Бутылки с вином хранили в пещерах или в погребах. Термин был официально зарегистрирован в 1970 г., чтобы отделить французское шампанское от испанского игристого вина.