— Как насчет забастовки, Броки?
— Отлично, — она улыбнулась, и Крокетт содрогнулся. — Сегодня все гномы соберутся в Пещере Совета. Пошли копать.
Копать… копать… а тут еще этот проклятый надсмотрщик… Копать… драться… Через пять столетий закончился бесконечный рабочий день…
Поток гномов вливался в Пещеру Совета, полную зеленых блестящих сталактитов. Головы-луковицы, огромные рты, глаза… Драки завязывались дюжинами.
Гру Магру, Мугза и Друк заняли места возле Крокетта. На полу пристроилась Броки Бун.
— Давай, — шепнула она. — Скажи им про все.
Крокетт взобрался на выступ, оглядел ряды гномов, залитые сверхъестественным серебристым сиянием.
— Товарищи гномы!
Слабый голос его усилился акустикой пещеры и громом прокатился под сводами. Это придало Крокетту бодрости.
— Товарищи гномы! Почему мы должны трудиться по двадцать часов в день? Почему мы не смеем есть антрацит, выкопанный нашими же натруженными руками?! И в это же самое время кровосос Подгран сидит в своей ванне и потешается над вами! Над нами, товарищи гномы, ибо я теперь один из вас! И я знаю, что Император один, а нас много! И нам тоже нравится грязевой суп! Три раза в день! И если мы все, как один, сплотив ряды, откажемся работать, то никакая сила не заставит нас повернуть!
Крокетт выдержал внушительную паузу. Теперь пора тронуть самую чувствительную струну гномьих сердец.
— Знайте же, что кровосос (нет, кровосос уже был…) захребетник Подгран! — он будет отнекиваться, он будет открещиваться от идеи закона, запрещающего драки! Но поверим ли мы Императору? Нет, нет и еще раз нет! Тысячи гномов встанут на защиту своих прав и властям придется капитулировать перед единством наших сердец!
— Я не знаю насчет капитуляции, но заколдует он нас наверняка, — печально пробормотал пессимист Друк.
— Не посмеет! Не всегда императорский бутерброд будет падать грязью вверх! И это будет наше последнее слово!..
Последнее слово выразилось в грандиозной свалке. Но Крокетт был доволен. Завтра гномы не выйдут на работу. Завтра все они соберутся в Пещере и будут ждать развития событий.
Этой ночью он спал хорошо.
Утром Крокетт отправился в Пещеру Совета, прихватив с собой непривычно тихую Броки Бун. Величие происходящего наложило отпечаток на ее бурную натуру.
Пещера, вмещавшая с легкостью тысячи красно-голубых гномов, выглядела весьма красиво. «Да, — подумал Крокетт, — так оно и должно быть. Или сегодня, или никогда…»
Вошел унылый Друк.
— Из-за вас я не приготовил Императору грязевой ванны, — дрожащим фальцетом произнес он. — Он в ярости. Слышите?
Действительно, из-за одной стены доносились отдаленные скрипящие звуки непонятного происхождения. Впрочем, теперь понятного.
Подошли Мугза и Гру Магру.
— Он придет совсем один, — радостно сказал Гру. — Вот это будет драка!
— Будет… — проворчал Мугза. — Я уже не могу терпеть… Давайте драться сейчас!
— Вон в углу спит какой-то гном, — поспешно сказал Крокетт. — Если ты до него доберешься, то получишь полное удовлетворение.
Мугза собрался было отправиться на поиски, но как раз в это время в пещеру вошел Подгран Второй, Император Дорнсетских гномов.
Крокетт впервые увидел его без грязевого покрытия и сразу пришел к мысли, что император соединяет в своей особе самые отвратительные черты каждого ранее виденного Крокеттом гнома. Полученный результат не поддавался описанию.
Подгран остановился, покачиваясь на коротких кривых ногах.
— У меня гости, — прорычал он. — Ага! Друк!.. Где, во имя девяти испаряющихся геенн, моя утренняя ванна?!
Друк моментально исчез из императорского поля зрения.
С кровли сорвался сталактит и упал перед замолчавшим Подграном. Крокетт шагнул вперед и попытался использовать образовавшуюся паузу.
— Мы бастуем, — несколько неуверенно объяснил он. — Это сидячая забастовка. И мы не пойдем в шахты до тех пор, пока…
Стены содрогнулись от Подграньего рева.
— А-а-а!.. Что я слышу?! Ах ты лупоглазый, плоскоязычный ублюдок кастрированного нетопыря! Пятно проказы на брюхе земляного червя! Паразит и потомок пара…
Бурный эмоциональный монолог был прерван нетерпеливым Мугзой, так и не добравшимся до спящего гнома.
— Драться! — завопил он и ринулся на Императора, но был сбит с ног весьма умелым тычком.
Крокетт повысил голос, пытаясь преодолеть сухость в горле.