— Простой перелом. Я дам ему палку, и он сможет ходить. В гипере его использовать будет нельзя.
— Похоже, что так, — согласился Хильтон.
Он изучал пациента. Юноша открыл глаза и посмотрел на Хильтона.
— Меня завербовали обманом! — крикнул он. — Я подам на вас в суд, на все ваши деньги.
Первый офицер остался невозмутимым.
— Я не капитан, я помощник, — сказал он. — Я могу сказать вам прямо сейчас, что стоим мы немного. О дисциплине когда-нибудь слышали?
— Меня обманули.
— Знаю. Это — единственный способ, дающий нам возможность набирать на "Ла Кукарачу" столько людей, сколько полагается по списку. Я говорю о дисциплине. Мы здесь придаем ей не слишком большое значение, но все равно тебе лучше называть меня «мистер», когда поблизости есть люди. А теперь перестань кричать и успокойся. Дай ему успокоительное, Бруно.
— Нет! Я хочу послать сеймограмму.
— Это невозможно. Мы в гипере. Как вас зовут?
— Сексон. Лютер Сексон. Я — один из консультирующих инженеров Трансмита.
— Шайки, передающей материю? Что же вы делали у космических доков?
Сексон глотнул.
— Ну, я пошел с членами технической команды на осмотр новых установок. Мы как раз заканчивали венерианскую передаточную станцию. Потом я пошел выпить — и все! Несколько порций и…
— … и вы отправились не в то место, — сказал Хильтон.
Он забавлялся.
— Какой-то вербовщик задурил вам голову. Но, поскольку ваша подпись стоит на документе, ничего не поделаешь — если только вы не решите спрыгнуть с корабля. Вы можете послать сообщение с Фреи, но ему понадобится тысяча лет на то, чтобы достичь Венеры или Земли. Оставайтесь-ка лучше здесь, и вы сможете вернуться вместе с нами.
— В этой корзине? Да на ней же опасно. Она такая старая, что я дрожу каждый раз, когда делаю вдох.
— Ну, тогда не дышите, — отрезал Хильтон.
Да, конечно, "Ла Кукарача" старая рухлядь, но он летал на ней много лет. Хорошо говорить этому передатчику: передающие никогда не рисковали.
— Вы бывали когда-нибудь раньше на гипер-корабле?
— Конечно, — ответил Сексон. — Как пассажир. Нам ведь приходится достичь планеты прежде, чем мы сможем установить передающую станцию.
— Угу, — Хильтон изучал мрачное лицо на подушке. — Но сейчас вы не пассажир.
— У меня сломана нога.
— У вас есть инженерная степень? Поколебавшись, Сексон кивнул.
— Отлично. Будете помощником пилота. Для того чтобы выполнять эту работу, вам не придется много ходить. Пилот скажет вам, что делать. Сможете зарабатывать себе на хлеб подобным образом.
— И еще одно, — продолжал Хильтон, не обращая внимания на протесты Сексона. — Советую вам не говорить капитану, что вы состоите на службе у Передающих. Он повесит вас на переборке. Когда он заведется, с ним лучше не связываться. Верно я говорю, Бруно?
— Да, сэр! — усмехнулся хирург, который и сам недолюбливал Трансмит.
Хильтон вернулся в аппаратную и стал наблюдать за белыми видеоэкранами. Теперь все шло нормально, большая часть конечностей Те'сс бездействовала.
— У вас будет помощник, — сказал ему Хильтон. — Обучите его побыстрее. Только не говорите капитану, что он из Трансмита.
— Все пройдет, — сказал Те'сс. — Мы старая раса, мистер Хильтон. Земляне — младенцы по сравнению с селенитами. Гипер-корабли потеряли свое значение, и Трансмит тоже, конечно, потеряет свое значение, когда появится что-то новое.
— Мы не исчезнем! — Хильтон и сам был удивлен горячностью, с которой защищает философию капитана. — Ведь вы, селениты, не исчезли.
— Некоторые из нас остались — это так, — негромко проговорил Те'сс. — Не много. Великие Дни Селенитской Империи миновали давным-давно, но какое-то количество селенитов, подобных мне, осталось.
— И вы продолжаете держаться, не так ли? Невозможно убить расу.
— Нелегко, и не сразу, но в конечном итоге — можно. Можно убить и традицию, хотя на это требуется долгое время. Но нужно знать, что конец неизбежен.
— Хватит! — сказал Хильтон. — Вы слишком много говорите. Те'сс снова склонился над приборами.
"Ла Кукарача" летела по белому гипер-потоку, и бег ее был таким же ровным, как и в день ее первого полета.
Но когда они достигнут Фреи, им придется иметь дело с безжалостным космосом и высокой гравитацией. Хильтон сморщился.
Он подумал: "Ну и что? Это всего лишь один из полетов. Судьба вселенной ни в коей мере от него не зависит. И вообще, неважно все, кроме того, быть может, удастся ли нам отремонтировать старушку. А для меня это не имеет значения, потому что это мое последнее путешествие в Большую Ночь". Он наблюдал за экраном. Он не мог ее видеть, но он знал, что она стелется за белой завесой, невидимая для его глаз. Маленькие царапины миров и солнц сверкали среди ее безбрежности, но никогда не освещали ее. Она была слишком обширной, слишком неумолимой. И даже гигантские солнца охладятся в конце концов ее океаном. И все остынет, все погрузится в поток времени, исчезнет в этой всеобъемлющей темноте.
Таков прогресс. Волна рождается, набирает силу, растет и разбивается. За ней идет новая волна. А старая откатывается назад и исчезает навсегда. Остается только пена и пузыри, как Те'сс остался обломком великой волны древней Селенитской Империи.
Империя исчезла. Она боролась и правила сотней миров. Но в конце концов Большая Ночь закрыла ее и поглотила.
Так же будет проглочен и последний гипер-корабль…
Они достигли Фреи через шесть дней по земному времени.
Вернее, не достигли, а буквально налетели на нее. Один из толчков откусил одну из конечностей Те'сс, но он, казалось, не обратил на это внимания. Боли он не чувствовал, а другую конечность мог отрастить в течение недели. Членам команды, прикрепленным к своим местам ремнями, достались более мелкие повреждения.
Лютер Сексон, помощник пилота, сидел на предназначенном ему месте. Полученное им образование давало ему возможность достаточно быстро сориентироваться в новой специальности. Во время толчка он набил себе на лбу порядочную шишку, но в остальном все сошло благополучно. "Ла Кукарача" вышла из гипера толчком, который заставил напрячься до последних пределов ее старое тело. Атмосфера Фреи была для нее болезненной. Двигатели работали на полную мощность, на раскаленном каркасе появились новые шрамы.
Команда ожидала отдыха, но на это не было времени. Хильтон велел рабочим команды сменять друг друга через шесть часов и как бы мимоходом обронил, что в "Мерцающий свет" ходить незачем. Он знал, что команда не обратит особого внимания на это его распоряжение.
Невозможно было удержать людей на борту, когда в "Мерцающем свете" продавались спиртные напитки и еще кое-что даже более притягательное и подбивающее на побег. Но женщин на Фрее было мало, и Хильтон надеялся, что хотя бы это обстоятельство поможет удержать на борту рабочие команды с тем, чтобы "Ла Кукарача" была отремонтирована и готова к полету раньше, чем на ее борт будут погружены поганки.
Он знал, что Уиггинз, второй помощник, сделает все, на что он способен. Сам он отправился на поиски Кристи, агента с Фреи. С ним пошел капитан. Их путь лежал через "Мерцающий свет", небольшой район, защищенный навесом от жары жестокого солнца. Он был невелик. Но сама Фрея была промежуточным местом с постоянно меняющимся населением, общее количество которого насчитывало несколько сотен человек.
Они прилетали и улетали в жаркие сезоны.
"В случае необходимости, — подумал Хильтон, — можно будет обманом затянуть на борт несколько матросов. Впрочем, вряд ли кто-нибудь из членов команды решится на побег — им заплатят не раньше, чем они вернутся в Солнечную Систему".
Он обнаружил Кристи в его пластиковой кабине. Это был тучный, лысый, обливающийся потом человек. Он курил пеньковую трубку. Подняв голову, он вгляделся во вновь вошедших, потом откинулся на спинку стула и жестом пригласил их сесть.
— Хелло, Крис, — сказал Денверс. — Что новенького?