— Выйдя из созерцания, — сказала Кедра, — я обнаружила, что проект Вольного Товарищества — самое интересное из случившегося. И самое опасное. По многим причинам мы считаем, что сейчас попытка колонизации будет гибельной.
— Почему?
Захария Харкер наклонился над столиком, чтобы поставить напиток.
— Мы еще не готовы, — спокойно сказал он. — Требуется тщательная подготовка — технологическая и психологическая. А мы — гибнущая раса, Сэм. Мы не можем позволить себе ошибку. Этот проект Вольного Товарищества обречен на неудачу. Его нельзя допустить. — Он поднял брови и задумчиво посмотрел на Сэма.
Сэм сощурился. У него появилось неприятное чувство, будто этот глубокий спокойный взгляд может прочесть в его лице больше, чем он хотел. Ничего нельзя сказать об этих людях с уверенностью. Они слишком долго живут. Возможно, они слишком много знают.
Он грубо сказал:
— Вы хотите, чтобы я убил его?
В маленьком помещении на мгновение повисло молчание. У Сэма появилось ощущение, что его слова были для них неожиданностью — они не собирались заходить так далеко. Ему показалось, как будто бессмертные молча разговаривают друг с другом. Люди, прожившие так долго, несомненно выработали способность читать мысли, хотя бы по работе лицевой мускулатуры. Казалось, молчащие бессмертные обмениваются мыслями.
Потом Кедра сказала:
— Да. Убейте его, если сможете.
— Это было бы лучшим решением, — медленно проговорил Захария. — Сделайте это сейчас, сегодня. Не позже, чем через сорок восемь часов. События развиваются слишком быстро. Если мы убьем его сейчас, некому будет занять его место — место лидера. Завтра, возможно, кто-нибудь сможет. Вы справитесь с этим, Сэм Рид?
Сэм презрительно сказал:
— Неужели вы все глупцы? Или знаете обо мне больше, чем я думаю?
Кедра рассмеялась:
— Мы знаем. Ведь прошло три дня, дорогой. Неужели вы думаете, что я позволила бы вовлечь себя в это с человеком, о котором ничего не знаю? В тот же вечер я знала вашу фамилию. К утру у меня были уже подробности. И я знаю, что вам можно поручить такое задание. Вы справитесь, если вам заплатят.
Сэм вспыхнул. Теперь он ненавидел ее сознательно. Ни один человек не смеет так дурачить его.
— Вам это обойдется вдвое дороже, чем кому-либо в башне, — и он назвал очень высокую цену.
Захария сказал:
— Нет. За это мы можем…
— Прошу тебя, Захария, — Кедра протестующе подняла руку. — Я заплачу. У меня есть причины.
Захария с беспокойством взглянул на нее. Ее лицо сказало ему больше, чем она того хотела. Он надеялся, что их свободный брак, который прервался, когда она погрузилась в созерцание, вскоре может возобновиться. Видя, как она смотрит на Сэма, он понял, что это будет не скоро.
Сари наклонилась вперед и положила свою бледную руку на его ладонь.
— Захария, — сказала она, и в голосе ее было предупреждение и самообладание. — Пусть она поступает по-своему, дорогой. У нас достаточно времени для всего.
Бабушка и внучка — почти зеркальное отражение друг друга — обменялись взглядами, в которых Сэм, ничего не пропускавший, прочел и соперничество, и понимание.
— Взгляните туда, — сказал Захария. Он сделал легкое движение рукой, и стена ячейки стала прозрачной. Они проплывали мимо небольшого углубления в раковине, где сидел человек.
— Он здесь уже два часа, — добавил Захария.
Ячейка подплыла еще ближе. Человек был высоким, худым и смуглым. На нем был тусклый коричневый костюм.
— Я знаю его, — сказал Сэм и встал. Пол слегка качнулся под ним. — Спустите меня, я займусь им.
У длинного прилавка он нашел свободное место и заказал выпивку. Это было место свидания бессмертных и представителей высшего класса. Нечасто здесь можно было увидеть человека такой плебейской внешности. Но что-то в хмуром выражении лица и повелительном тоне Сэма было такое, от чего бармен пробормотал: "Да, сэр", — и принес заказанное.
Сэм сидел долго. Он еще два раза заказал выпивку. Огромная раковина гудела и поворачивалась над ним. Он следил, как ячейка с коричневой фигурой бесцельно плыла по широкому кругу. Он ждал, когда бессмертный спустится, и лихорадочно соображал.
Опасно вмешиваться в дела бессмертных, даже просто политически. А уж вмешиваться эмоционально — чистое самоубийство. У Сэма не было никаких иллюзий относительно своих шансов выжить после того, как он будет ненужен. Он видел, с каким задумчивым выражением рассматривал его Захария Харкер.