— Но она может быть и увлекательной, — уверял его Сэм. — И должна быть. Придется идти на компромиссы. Люди охотно платят за сенсации. На них можно основать колонию.
Хейл неодобрительно передернул плечами:
— Мне это не нравится.
— Я понимаю. Но это необходимо. Чисто теоретический вопрос — можно ли использовать что-нибудь из происходящего сейчас на поверхности?
После паузы Хейл сказал:
— У нас были неприятности из-за ходячего термотропного растения. Его привлекает температура тела. Конечно, рефрижераторные установки в наших джунглях остановили его. Но его легко уничтожить, бросив термит или что-нибудь горячее. Оно тянется к теплу и сгорает в пепел.
— На что оно похоже?
Хейл перешел к подробностям. Сэм слушал, довольный.
— Это то, что нужно. Совершенно безопасно, но отвратительно, как сам дьявол. Это поможет нам не отпугнуть добровольцев с самого начала. Пусть ваши люди включают рефрижераторы и начинают сражение с растениями, а в это время кто-нибудь должен стоять наготове с термитом, но не в поле зрения камеры. Мы сообщим, что растения прорвались, покажем все по телевизору…
— Нет, — сказал Хейл.
— Крестовый поход начнется с сенсации! — заметил Сэм, но не стал настаивать. Наоборот, он напомнил о том, что они оба будут мертвы через шесть часов, если ничего не придумают. Он видел мерцание настенного экрана. Пора было переходить к следующему вопросу повестки дня.
— Семьи найдут возможность избавиться от нас без своего видимого вмешательства, используют микробы, например. Они покончат с нами, если мы не предпримем решительных шагов. Моя мысль заключается в том, чтобы использовать столь оскорбительный намек, чтобы они растерялись. Пусть они будут вынуждены защищаться от нас.
— Что вы имеете в виду?
— Семьи очень заботятся о своем престиже. Их реальная сила в долгой жизни. Но публика верит в их непогрешимость и поэтому вознесла их на вершину. Нападем на эту веру.
— Но как?
— Вы — любимец публики. Харкер дал мне лишь сорок восемь часов, потому что боится: кто-нибудь из ваших сторонников может занять ваше место. Этот преемник — я, мне придется им стать, чтобы спасти свою шкуру. Но это и для вас выход. Мы разделим опасность пополам, если взаимозаменяемы. Если одного из нас убьют, крестовый поход все равно не сорвется.
— Но как, ради дьявола, собираетесь вы стать в несколько часов таким важным в глазах публики? — Хейл не на шутку был заинтересован.
Сэм довольно улыбнулся. Потом ударил по ножке своего стула. В стене открылось отверстие, и вошел Слайдер.
Он опустил свое громоздкое тело на стул и с любопытством взглянул на Хейла. Сэм сказал:
— Первое: за мной идет банда Шеффилда. Я не могу немедленно начать борьбу с ними. У меня другое дело — поважнее. Можете отвлечь их?
— Попробую, — ответил Слайдер. Это была гарантия. Старик по-прежнему представлял главную опасность в подпольном мире башен.
— Спасибо, — Сэм повернул кресло и посмотрел Слайдеру в лицо. — Теперь самое важное. Мне нужно быстро подделать звуковую дорожку.
— Это нетрудно, — уверил его Слайдер и чихнул.
— И чтобы лица соответствовали.
— Это труднее. Чьи лица?
— Во-первых, Захарии Харкера. Ну и любого из Харкеров или Уолтонов, но Захарии обязательно.
Слайдер пристально взглянул на него, забыв даже чихнуть.
— Харкер? — переспросил он. И неожиданно чихнул. — Что ж, сделаю. Но обойдется недешево. Когда должна быть сделана работа?
Сэм сказал.
Подделка звукозаписи — невероятно старый трюк, почти такой же старый, как сама звукозапись. Требуется сравнительно небольшой навык, чтобы вырезать слова и расставить их в новой последовательности. Но лишь недавно была разработана техника, позволяющая подделывать речь целиком. Требовался очень искусный и опытный оператор, чтобы расчленить звучащую речь на ее составляющие и затем по этим составляющим соорудить совершенно новый отрезок речи. Причем перевести с одного языка на другой было невозможно из-за различия в артикуляции, но на одном языке из отрезков речи достаточной длины можно было извлечь все необходимые данные, чтобы конструировать любое предложение.
Отсюда, конечно, далеко до подделки изображения говорящего. Губы, выговаривающие каждый звук, останавливались, выделялись фрагменты их движения, затем воссозданное изображение заново синхронизировали со звуком. Результат был поразителен — как для уха, так и для глаза.