Французы растягивались по фронту, но получалось у них плохо. Одни старались пробиться вперед, чтобы обязательно послать в противника свою пулю, другие же, наоборот, думали о том, как бы спрятаться за спиной более смелого товарища, а сержанты запихивали их обратно в строй. Пригоршня картечи прошумела над головой, и Шарп по привычке огляделся, проверяя, все ли целы. Из его пятерки никто не пострадал, а вот стоявший рядом португалец завалился на спину с разорванным горлом.
– Не знал, что вы с нами! – раздался голос за спиной, и Шарп, обернувшись, увидел майора Дункана верхом на лошади.
– Как видите, – ответил он.
– Вы не могли бы побеспокоить их пушкарей?
Всего у французов наличествовало шесть орудий. Два уже были выведены из строя меткими выстрелами дункановской батареи, но оставшиеся четыре исправно поливали левый фланг британского строя ненавистной картечью. За французов было расстояние – слишком большое для прицельной стрельбы даже из винтовки – и дым, после каждого выстрела накрывавший орудия дымовой шапкой. Шарп выдвинул своих парней вперед, поближе к португальцам.
– Здесь тебя никто не достанет, Пэт, – сказал он Харперу. – Стой себе да постреливай. Это даже и не война вовсе.
– Убить пушкаря мне завсегда в радость, сэр, – отозвался сержант. – Верно, Харрис?
Харрис, громче других протестовавший против вовлечения «не в свое дело», поднял винтовку:
– Ваша правда, сержант.
– Ну так порадуй себя. Подстрели чертова пушкаря.
Шарп всматривался в ряды наступающей французской пехоты, но различить из-за дыма получалось немногое. Он видел двух «орлов» и рядом с ними небольшие флажки на алебардах солдат, обязанность которых заключалась в охране «орлов». Мальчишки-барабанщики все еще отбивали pas de charge, хотя французы и стояли на месте. Настоящим шумом сражения был неумолкающий, безжалостный, похожий на отрывистый сухой кашель залповый огонь мушкетов, и если прислушаться, можно было услышать, как пули щелкают по мушкетам и впиваются в плоть, как вскрикивают раненые и ржут валящиеся на землю лошади. Не в первый уже раз Шарпа поразила смелость и стойкость французов. Им приходилось нелегко, однако они держались. Горки убитых росли, раненые уползали в тыл, а оставшиеся в строю перезаряжали и стреляли, словно не замечая свинцового града британцев. Никакого порядка в их рядах уже не осталось, колонны развалились на неравномерно плотную цепь, которая растягивалась все больше по мере того, как каждый находил в ней место для себя, но при этом оставалась гуще и короче британской. В две шеренги дрались только британцы и португальцы. Французы, разворачиваясь в цепь, предпочитали три шеренги, но в той, что получилась сейчас сама собой, глубина достигала местами шести и даже семи человек.
Еще одна французская пушка вышла из строя. Ядро разбило колесо, орудие завалилось набок, едва не придавив артиллеристов.
– Хороший выстрел! – крикнул Дункан. – Дополнительная пайка рома расчету!
Он, конечно, понятия не имел, какое из его орудий так отличилось, но уже решил, что даст рома всем. Ветер унес дым от французской батареи, и Дункан увидел, что какой-то пушкарь катит новое колесо. Хэгмен, опустившись на колено среди убитых португальцев, заметил другого, тянущего к гаубице пальник. Хэгмен спустил курок, и француз пропал за коротким жерлом орудия.
Воодушевлять британцев было некому. На кораблях не нашлось места для инструментов, но музыканты прибыли сюда, сменив трубы и барабаны на мушкеты, и сейчас выполняли привычную работу: находили раненых и оттаскивали к деревьям, где за них брались врачи. Остальные красномундирники дрались, делали то, чему их обучили, а обучили их стрельбе из мушкета. Заряжать и стрелять. Заряжать и стрелять. Достать патрон. Откусить верх. Засыпать щепотку запального пороха. Закрыть замок. Приклад в землю. Порох в дуло. Заложить пыж. Загнать. Опустить пулю. Забить. Приклад к плечу. Взвести курок. Прицелиться. Брать ниже – помни об отдаче. Ждать приказ. Спустить курок.