– Носилки оставить у ступенек, сэр? – невинным тоном осведомился Шарп.
За спиной у него кто-то хмыкнул. Похоже, Харпер.
– Будьте серьезнее, капитан. Пусть сначала внесут меня, а потом уходят.
– Есть, сэр.
Оставив солдат на террасе, Шарп вслед за носилками вошел в просторную комнату, заставленную темной мебелью и увешанную мрачными картинами в тяжелых рамах, продолжающими в большинстве своем тему мученичества. Святые здесь сгорали в огне или с восторгом взирали на пронзающих их мечами и копьями гонителей. Центральное место, над камином, занимала картина со сценой Распятия. По бледному телу Иисуса стекала кровь, а за спиной у Него грозная туча уже метала молнии в съежившийся от страха город. В другом конце комнаты висело распятие, вырезанное из какого-то темного, почти черного, дерева, под ним на задрапированном черным постаменте лежала между двумя незажженными свечами сабля.
Человек, встретивший их на террасе, оказался слугой. Он сообщил бригадиру, что маркиза будет в самом скором времени, и осведомился, не нуждаются ли гости в чем-либо. Шарп объяснялся с ним как мог, чередуя испанские слова с португальскими.
– Скажите ему, что мне нужен завтрак, – распорядился бригадир, – и врач.
Шарп передал просьбу, добавив от себя, что его люди хотят есть и пить. Слуга поклонился и ответил, что проводит солдат в кухню, и вышел, оставив Шарпа наедине с устроившимся на диване бригадиром.
– Чертовски неудобная мебель, – пожаловался Мун, скорчился от боли и прошелся взглядом по мрачным картинам на стенах. – И как они только живут среди всего этого?
– Верующие, сэр.
– Мы, черт возьми, тоже верующие, но картины с такими пытками на стены не вешаем! Жуть какая! Ладно бы пейзажи или семейные портреты. – Бригадир покачал головой. – Он вроде бы сказал, что маркиза здесь?
– Да, сэр.
– Ну, будем надеяться, что на нее смотреть приятнее, чем на эти ужасы, а, капитан?
– Я пойду, сэр. Посмотрю, как устроились ребята.
– Правильно, Шарп. Идите. – Мун одобрительно кивнул, как бы намекая, что Шарпу будет удобнее разместиться на половине слуг. – И не спешите. Тот парень понял, что мне нужен врач?
– Понял, сэр.
– И завтрак?
– Он и об этом знает, сэр.
– Хорошо бы получить и то и другое до вечера. И вот что еще, Шарп, пришлите мне того парнишку. Ну, который знает языки. Только скажите, чтобы привел себя в порядок. – Бригадир кивнул, давая понять, что капитан может быть свободен.
Шарп вышел на террасу, прошел по аллее, пересек конюшенный двор и оказался в кухне, увешанной окороками и пропитанной соблазнительными запахами дыма, сыра и свежевыпеченного хлеба. Огромных размеров распятие висело над плитой, возле которой суетились две женщины. Третья раскатывала тесто на длинном столе. Встретивший капитана ухмылкой Харпер кивком указал на сыры, ветчину и два пузатых бочонка с вином:
– И не подумаешь, что где-то идет война, а, сэр?
– Вы кое о чем забыли, сержант.
– И о чем же, сэр?
– О батальоне французской пехоты.
– Да, что есть, то есть.
Подойдя к бочкам с вином, Шарп постучал по ближайшей пальцем. Солдаты повернулись.
– Правила вам известны, – сказал он. – Кто напьется, пожалеет, что родился. Это я обещаю. – (Они смотрели на него серьезно и молча. Лучше всего было бы выкатить бочонки из кухни да выбить днище, но если солдат хочет напиться, то найти выпивку в таком большом доме для него труда не составит. Оставьте британского вояку в глухом лесу или пустыне, и он отыщет пивную, ориентируясь только на собственный нюх.) – Возможно, нам придется уносить отсюда ноги уже через час, поэтому с пьяными возиться будет некогда. Обещаю по возвращении в Лиссабон заправить вас ромом так, что и за неделю не очухаетесь. Но сегодня, парни, вы должны оставаться трезвыми.
Они закивали. Шарп закинул винтовку за плечо и повернулся к Харперу:
– Я постою в карауле, пока вы поедите. Потом возьмешь двоих и заступишь на смену. Видел старую башню?
– Такое не пропустишь, сэр.
– Я буду там. Да, Харрис… Придется тебе побыть переводчиком при бригадире.
Харрис скривился:
– Это обязательно, сэр?
– Да, черт бы тебя подрал. Обязательно. Только сначала приведи себя в порядок.
– А как же иначе, сэр.
– И еще, Харрис, – окликнул его сержант Харпер.
– Сержант?
– Не забудь доложить его светлости, если наши головорезы замышляют недоброе.
– Я так и сделаю, сержант. Обещаю.
Шарп направился в башню, составлявшую восточную стену конюшенного двора, и взобрался на парапет, с которого открывался отличный вид на дорогу, бежавшую на восток вдоль меньшей из двух рек. Если французы придут, то именно по этой дороге. Но придут ли? Да, они знали, что где-то на испанском берегу затерялась горстка британских солдат, но захочется ли им тратить силы на преследование? Может, просто пошлют отряд фуражиров? Дом, в котором они расположились, определенно пощадили, а сделали это потому, что маркиза симпатизировала французам и, должно быть, снабжала провизией ближайшие гарнизоны. А вот пощадили ли они также и город? Если да, то можно ли там найти лодку? Раздобыв лодку, они смогли бы перебраться на другой берег сразу после того, как бригадира осмотрит врач. Если, конечно, таковой найдется. Ладно, допустим, им удастся пересечь реку. Что дальше? Взорвав форт Жозеф, отряд Муна, очевидно, отступает на запад, к Тежу. Догнать его, имея на руках раненого, невозможно. Впрочем, это уже не его дело, решил Шарп. Пусть бригадир и беспокоится. В конце концов, он здесь старший офицер, а дело Шарпа ждать приказов и исполнять их. Надо только смастерить для бригадира какие-нибудь костыли.