– Кажется, моргнул, – сказал кто-то.
Шарп открыл глаза – ощущение было такое, словно под череп сыпанули ведерко пышущих жаром угольков.
– Господи… – прохрипел он.
– Никак нет, сэр, это всего лишь я, сержант Патрик Харпер. – Ирландец нависал над ним громадным утесом. Выше – деревянный потолок, через щели которого проникали узкие полоски колючего солнечного света. Шарп закрыл глаза. – Вы с нами, сэр? – забеспокоился Харпер.
– Где я?
– Корабль его величества «Торнсайд», сэр. Это фрегат, сэр.
– Господи… – простонал Шарп.
– Да уж Он свою долю молитв получил, сэр.
– Вот, – произнес другой голос. Чья-то рука подсунулась под плечи, приподняла голову, и боль резанула с такой силой, что Шарп зашипел сквозь зубы. – Выпейте-ка вот это.
Жидкость была горькая, и Шарп едва не подавился, но она снова погрузила его в сон. Он проснулся ночью. В коридоре за его крохотной каютой покачивался фонарь, отчего по стенам бегали тени. У него закружилась голова.
Он опять уснул, смутно ощущая качку и слыша стук пробегающих по палубе ног, скрип тысяч деревяшек, шум воды и время от времени звяканье колокола. Проснувшись на рассвете, Шарп обнаружил на голове плотную, тугую повязку. Боль не ушла, но была уже не такой пронзительной, поэтому он спустил ноги с койки. Его качнуло. Какое-то время Шарп сидел на качающемся краю, держа голову руками. Тошнило, в желудке не было ничего, кроме желчи. Сапоги стояли на полу, форма висела на деревянном крючке на двери. Он закрыл глаза. Вспомнил целящегося в него полковника Вандала. И подумал о Джеке Буллене. Бедняга Джек.
Дверь открылась.
– Что это вы, черт возьми, делаете? – бодро поинтересовался Харпер.
– Хочу выйти на палубу.
– Врач говорит, вам нужно отдыхать.
Шарп сказал Харперу, чем, по его мнению, стоило бы заняться врачу.
– Помоги одеться.
Он не стал натягивать сапоги, а лишь влез в трофейные кавалерийские рейтузы, набросил потертую зеленую шинель и, поддерживаемый сержантом, вышел из каюты. Вместе они поднялись по крутому трапу на палубу, где Шарп и остановился, вцепившись пальцами в какой-то гамак.
Прохладный ветер ударил в лицо, и Шарп на мгновение зажмурился от удовольствия. Фрегат бесшумно скользил вдоль низкого, темного берега с тусклыми пятнышками сторожевых башен.
– Я вам стул принесу, сэр, – предложил Харпер.
– Не надо. Где ребята?
– Все на носу, сэр.
– Непорядок, капитан, – прозвучал за спиной знакомый голос, и Шарп, обернувшись, увидел восседающего рядом со штурвалом бригадира Муна. Раненая нога покоилась на пушке. – Даже сапоги не надели.
– Босиком на палубе приятнее. Только вот почему это вы здесь разгуливаете? Я ведь приказал, чтобы вас не выпускали. – Полненький, жизнерадостный мужчина в штатском платье добродушно улыбнулся Шарпу. – Позвольте представиться: Джетро Маккэнн, судовой врач. – Он поднял сжатый кулак. – Сколько пальцев я вам показываю?
– Нисколько.
– А сейчас?
– Два.
– «Ветошь» умеет считать. Вот уж не думал. – Маккэнн покачал головой. «Ветошью» называли стрелков – их темно-зеленые шинели зачастую выглядели не лучше, чем те тряпки, которыми трубочисты прочищают камины. – Ходить можете? – (Шарп сделал несколько шагов по качающейся палубе, пока сильный порыв ветра не накренил фрегат, отбросив его на сеть.) – Что ж, неплохо. Голова болит?
– Уже меньше, – соврал Шарп.
– Везунчик вы, мистер Шарп. Наверное, в рубашке родились. Пуля вас только зацепила, поэтому вы еще с нами. Тем не менее вмятина получилась изрядная. Пришлось поправлять кость. И я ее поправил. – Маккэнн с гордостью улыбнулся. – Вернул на место.
– Поправили? – спросил Шарп.
– Ну, не так уж это было и трудно, – беззаботно сказал врач. – Не труднее, чем подтесать колышек.
По правде говоря, ему пришлось нелегко, а если откровенно, чертовски тяжело. Полтора часа кропотливой работы под тусклым, раскачивающимся фонарем, в течение которых он ловил пинцетом край вдавившегося куска черепной кости. Инструмент выскальзывал из перепачканных кровью и слизью пальцев, и казалось, что это не закончится никогда или что рано или поздно сталь прорвет мозговую ткань, но в конце концов ему удалось подцепить и вытащить злосчастный кусок.
– И вот результат, – продолжал Маккэнн, – вы уже разгуливаете на своих двоих. И еще одна хорошая новость. У вас есть мозги! – Заметив удивление на лице пациента, он энергично закивал. – Да-да! Честное слово! Я видел их собственными глазами, что опровергает широко распространенное, особенно на флоте, мнение, будто у сухопутных солдат сей орган начисто отсутствует. Я напишу об этом в газету! Я прославлюсь! Великое открытие – у солдата обнаружены мозги!