– А если они попытаются сделать то же самое?
Уэлсли пожал плечами:
– Возможно, капитан Пламмер не смог договориться. Дипломатом я бы его не назвал. Лорд Памфри – другое дело. Убийство лорда Памфри спровоцирует самый решительный ответ. К тому же я полагаю, что ваше присутствие остановит их.
Шарп пропустил комплимент мимо ушей:
– Еще один вопрос, сэр. Вы упомянули, что я был вором. Какое это имеет отношение к делу?
Генри Уэлсли вздохнул и отвел глаза:
– Если лорду Памфри не удастся договориться, я… я надеялся, что письма можно будет украсть.
– Вы знаете, где они, сэр?
– Полагаю, там же, где печатают газету.
Если ответ и не удовлетворил Шарпа, уточнять он не стал.
– Сколько всего писем, сэр?
– У них пятнадцать.
– Еще есть?
– Я написал больше, но украдены только пятнадцать.
– Значит, остальные у девушки?
– Уверен, у нее их нет, – сдержанно ответил Уэлсли. – Скорее всего, уцелело только пятнадцать.
Посол что-то недоговаривал, но Шарп решил, что больше он ничего не скажет.
– Кража, сэр, – ремесло умелых. Шантаж – занятие мерзкое. Мне понадобятся люди. Мы имеем дело с убийцами, и мне нужны те, кто умеет убивать.
– Людей я вам предложить не могу. Пламмер погиб…
– Здесь со мной пять стрелков, сэр. Они справятся. Но их нужно провести в город. Им нужна гражданская одежда. И еще нужно, чтобы вы написали лорду Веллингтону, что мы здесь занимаемся делом. Это, сэр, самое главное.
– Договорились, – облегченно вздохнул посол.
– И мне надо поговорить с леди, сэр. Бессмысленно красть одни письма, если есть другие.
– К сожалению, я не знаю, где она. Если бы знал, конечно, сказал бы. Похоже, она спряталась.
– Я хочу знать ее имя, сэр.
– Катерина, – грустно сказал посол. – Катерина Бласкес. – Он потер лицо. – Я чувствую себя ужасно глупо.
– Мы все совершаем глупости из-за женщин, сэр. Иначе какая же это была бы жизнь.
Уэлсли печально улыбнулся:
– Но если переговоры пройдут успешно, все будет кончено. Второй урок не потребуется.
– А если у него не получится, тогда мне придется украсть письма?
– Надеюсь, до этого не дойдет. – Посол поднялся и швырнул сигару в окно, где она упала на лужайку, выбросив фонтан искр. – Мне пора переодеваться. Полное парадное облачение. Сабля и все такое. И еще одно…
– Да, сэр?
Посла следовало называть «его превосходительство», но Шарп все время об этом забывал, а Уэлсли, похоже, не возражал.
– Мы находимся в этом городе только с разрешения испанцев. Так и должно быть. Поэтому, Шарп, что бы вы ни делали, будьте осторожны. И пожалуйста, не говорите об этом никому, кроме лорда Памфри. Он один в курсе всех дел.
Посол лукавил. Был еще один человек, который все знал и мог бы помочь, но Генри Уэлсли сомневался, что у него что-то получится. А раз так, то приходилось полагаться на этого жутковатого вида мошенника.
– Я никому не скажу, сэр.
– Тогда… спокойной ночи, Шарп.
– Спокойной ночи, сэр.
В холле его поджидал Памфри. От лорда попахивало фиалками.
– Ну что, Ричард?
– Похоже, я получил работу.
– Я так рад. Поболтаем? – Памфри повел его по освещенному свечами коридору. – Их действительно было пятеро? Ну же, скажите! Пятеро?
– Семеро, – ответил Шарп, хотя и сам уже не помнил.
Впрочем, какая разница. Он был вором, убийцей, солдатом, а вот теперь ему предстояло разобраться с шантажистом.
Часть вторая
Город
Глава четвертая
Шарпу предоставили комнатушку на чердаке посольства. Плоская крыша временами сильно протекала из-за того, что не хватало огромного куска штукатурки. Остальную часть потолка покрывали опасные трещины. На столике стоял кувшин с водой, под кроватью – ночной горшок. Лорд Памфри принес извинения за предоставленное жилье.
– Жилье здесь, в Кадисе, арендовал консул. Всего шесть домов. Я занимаю один из них, но, думаю, вы хотели бы остаться в посольстве?
– Да, – ответил поспешно Шарп.
– Я так и думал. Тогда встретимся завтра в пять вечера.
– И мне нужна цивильная одежда, – напомнил Шарп его светлости.
Отправляясь спать, он обнаружил подготовленные для него пару штанов, рубашку и плащ. Похоже, одежда принадлежала несчастному Пламмеру. Была она грязная, слишком большая, неудобная и немного сырая, как будто после стирки ее ни разу не сушили.