Шарп сместил трубу вправо и увидел знакомую брошку, приколотую к темному сукну. Знак «Эль-Корнудо». Осмеянная эмблема врага. Он поднял трубу и увидел, что адмирал уже открыл глаза и смотрит прямо на него. Твердое лицо. Волевое, умное и мстительное.
– Что будем делать с адмиралом? – спросил он лорда Памфри.
– Делать? – переспросил Памфри. – Конечно ничего. Он уважаемый человек, депутат, герой Испании и важный союзник, по крайней мере публично. Откровенно говоря, мрачный тип, ненавидит нас и, возможно, ведет переговоры с Бонапартом. Я это подозреваю, но не могу доказать.
– Хотите, чтобы я убил мерзавца?
– Это определенно улучшило бы дипломатические отношения между Британией и Испанией, не правда ли? – спросил Памфри кисло. – Почему я не подумал об этом? Нет, Ричард, я не хочу, чтобы вы убивали этого мерзавца.
Адмирал подозвал слугу и что-то шептал ему, указывая на Шарпа. Слуга поспешно удалился, и Шарп сложил трубу.
– Как вы говорите, его зовут?
– Маркиз де Карденас. У него большое владение в долине Гвадианы.
– Мы знакомы с его матерью, – сказал Шарп, – с этой грязной старой сукой. Готова стелиться перед французами.
– В прямом смысле?
– Нет. Но они не разграбили ее поместье. Когда мы пришли, она позвала их. Хотела сдать нас лягушатникам. Дрянь.
– Сынок весь в мать, тем не менее вам не следует убивать его. Конечно, мы должны сорвать его гнусные планы, но чтобы об этом никто не узнал. Вид у вас неподходящий.
– Чиним крышу конюшни.
– Занятие не для офицера.
– Как и изымать письма у шантажистов, – ответил Шарп, – но я это делаю.
– А, посланник, я полагаю, – пробормотал лорд Памфри, наблюдая за человеком, который вошел на балкон и пробирался к ним украдкой за скамьями. У него был такой же, как и у адмирала, значок.
– Посланник? – спросил Шарп.
– Мне сказали ждать здесь. Нам надо встретиться, чтобы обсудить покупку писем. Я боялся, вы не прибудете вовремя.
Памфри замолчал, так как подошедший посланник наклонился к уху его светлости. Он говорил быстро и так тихо, что Шарп ничего не слышал. Затем направился ко второй двери балкона.
– Напротив церкви есть кофейня, – сообщил лорд Памфри. – Там нас встретит доверенное лицо. Идемте.
Они спустились по лестнице за посланником на первый этаж и вошли в переднюю, где их ждал адмирал. Маркиз де Карденас был очень высок и худ, с черной деревянной ногой. Он опирался на эбеновую трость. Лорд Памфри отвесил ему низкий и изысканный поклон, на который адмирал ответил холодным кивком, после чего повернулся и захромал обратно в церковь.
– Этот мерзавец и не думает прятаться, – заметил Шарп.
– Он победил, Шарп, – ответил лорд Памфри. – Он победил и торжествует.
Ветер бесновался на узкой улице, норовя сорвать шляпу с головы лорда Памфри, торопившегося поскорее перейти улицу. Зал кофейни вмещал с дюжину столиков, большинство которых были заняты говорившими одновременно мужчинами. Они кричали, не слушали друг друга и отчаянно жестикулировали. Один из них, желая подчеркнуть обоснованность своих аргументов, разорвал на кусочки газету, разбросал ее на столе и, довольный, откинулся на спинку стула.
– Депутаты кортесов, – объяснил лорд Памфри.
Он огляделся, но не увидел никого, кто мог бы их ждать, и направился через гудящую толпу к пустому столику в глубине кофейни.
– Возьмите другой стул, милорд, – сказал Шарп.
– Вы такой разборчивый?
– Мне надо видеть дверь.
Лорд Памфри послушно подвинулся, и Шарп сел, прислонившись спиной к стене. Девушка приняла заказ на кофе, и Памфри обернулся к посетителям, спорившим в облаке сигарного дыма.
– Большинство адвокаты, – сказал он.
– Адвокаты?
– Среди депутатов много адвокатов. – Памфри потер худое лицо. – Рабы, либералы и адвокаты.
– Рабы?
Лорд Памфри картинно поежился и плотнее укутался в плащ.
– В кортесах, можно сказать, две фракции. Одна – традиционалисты. В нее входят монархисты, церковники и приверженцы старины. Их называют serviles. Оскорбительное прозвище, как у нас тори. Serviles означает рабы, они хотят вернуть короля и восстановить величие церкви. Это фракция землевладельцев, знати и аристократии. – Он снова поежился. – Serviles противостоят liberales. Их называют так за постоянные разговоры о свободе. Либералы желают видеть Испанию страной, в которой мнение людей весомее декретов тиранической церкви и прихотей деспотичного короля. Правительство его величества не имеет официальной точки зрения по поводу этих дискуссий. Мы просто хотим, чтобы испанское правительство продолжало войну против Наполеона.