– Ты ее любил?
– Да.
– Как мило.
– Скажи лорду Памфри, если хочет жить, пусть готовит деньги. Проси две тысячи, может, и пройдет.
– А если не заплатит?
– Тогда я перережу ему глотку.
– Какой ты нехороший.
Она перекинула ногу ему через бедро.
– Знаю.
Катерина на мгновение задумалась, потом сделала грустное лицо:
– Генри нравится, что я здесь. Он расстроится, если я уеду на остров.
– Так ты против?
– Нет. – Она искательно заглянула ему в глаза. – Думаешь, Пампс заплатит тысячу гиней?
– Может, и больше, – сказал он и поцеловал ее в нос.
– А что ты хочешь?
– Все, что захочешь дать.
– А, это…
Флот ушел, остались только испанские фелюги, не сумевшие справиться с чудовищными волнами, последним напоминанием о промчавшемся шторме, и вернувшиеся в бухту под сопровождение французских мортир. Более крупные британские корабли покинули бухту и повернули на юг – паруса исчезли за Трафальгарским мысом. Ветер не переменился, и на следующий день, когда море немного успокоилось, испанцы последовали за британцами.
Большая часть армии покинула Сан-Фернандо, и городок опустел. Несколько батальонов осталось на Исла-де-Леоне, но они занимали позиции на оборонительных сооружениях, защищавших остров и город от армии маршала Виктора, хотя армия эта и ушла, сняв осаду, вскоре после отбытия испанских фелюг. Маршал Виктор прекрасно знал, что затевают союзники. Генерал Лапена и генерал Грэм перебросят свои армии на юг, высадятся где-нибудь вблизи Гибралтара и пойдут на север, чтобы атаковать занятых осадой французов с тыла. Разумеется, Виктор не собирался ждать, пока это случится, и отвел армию к югу, рассчитывая отыскать место, где он мог бы перехватить неприятельские силы. Как и британцы, он оставил на позициях несколько батальонов для охраны артиллерийских батарей. Кадис ждал.
Ветер переменился на холодный, северный. В опустевший залив выходили только рыбацкие суденышки. Форты на Трокадеро изредка напоминали о себе, постреливая из мортир, но после ухода маршала гарнизонам явно недоставало энтузиазма. Ветер упрямо дул с севера, и вернувшемуся на Исла-де-Леон Шарпу оставалось только ждать.
Через неделю после того, как из бухты ушли последние союзные корабли, Шарп позаимствовал в конюшне сэра Томаса Грэма двух лошадей и отправился на прогулку вдоль берега острова. Капитан был не один – его сопровождала Катерина.
– Держи стремена внизу, – подсказывала она, – а спину прямо. Ты ездишь, как крестьянин.
– Я и есть крестьянин. Терпеть не могу лошадей.
– А я обожаю. – В седле Катерина держалась по-мужски, уверенно и цепко, как учили в Испанской Америке. – Не люблю дамское седло. – На ней были бриджи, камзол и широкополая шляпа, подвязанная, чтобы не улетела, шарфом. – И не переношу солнце. От него кожа грубеет. Ты бы видел женщин во Флориде! Похожи на аллигаторов. Если б я не носила шляпу, у меня лицо было бы такое же, как у тебя.
– Хочешь сказать, что я ужасен?
Катерина рассмеялась, тронула шпорами бока своего мерина и повернула к берегу. Там, где волны бились о камни, копыта разбрасывали белую пену. Описав круг, она вернулась к Шарпу с сияющими от счастья глазами. В Сан-Фернандо Катерина приехала накануне в нанятой за городом карете и в сопровождении трех вьючных лошадей, нагруженных коробками и узлами с ее платьями, шляпками, косметикой и париками. Сдержанно поцеловав Шарпа, она небрежно кивнула в сторону возничего и конюхов:
– С ними надо расплатиться.
Шарп расплатился, после чего уныло пересчитал оставшиеся монеты и вернулся в снятый дом. Свободного жилья после ухода армии было много.
– Что посол, недоволен? – спросил он, входя в комнату.
– Генри тих и спокоен. Как всегда, когда ему плохо. Но я сказала, что боюсь оставаться в Кадисе. Какой милый домик!
– Генри хотел, чтобы ты осталась?
– Конечно хотел! А как же еще? Но я уперлась, и ему ничего не оставалось, как только согласиться.
– А лорд Памфри?
– Сказал, что принесет деньги. – Она ослепительно улыбнулась. – Двенадцать сотен гиней!
Сержант Харпер наблюдал за прибытием Катерины с каменной физиономией:
– Она здесь с какой стати, сэр?
– Побудет с нами какое-то время.
– Какой сюрприз.
– Увидишь того священника, убей.
Впрочем, Шарп сильно сомневался, что Монсени появится на Исла-де-Леоне. Проигравший, если у него в голове что-то есть, выходит из игры. Теперь его партии оставалось только возлагать надежды на маршала Виктора. В случае его победы над союзными армиями падение Кадиса было бы предрешено, а потому некоторые политики делали все возможное, чтобы заключить мир с французами еще до полной катастрофы.