КАМАЛА МАРКАНДАЙЯ
ЯРОСТЬ В СЕРДЦЕ
РОМАН
Перевод с английского К. ЧУГУНОВА
Предисловие Н. ДЕМУРОВОЙ
Художник Л. ПОДДУБОВСКАЯ
М., Издательство «Художественная литература», 1971
ПРЕДИСЛОВИЕ
Молодой англичанин, приятной наружности, мужественный, без предрассудков, занимающий важный пост в одной из имперских колоний, прекрасная туземка, романтическая страсть, непреодолимые препятствия, неизбежная разлука. Чаще — смерть прекрасной туземки. Иногда — разлука и грустная дымка воспоминаний. На эту тему было написано немало. В основном писали англичане. Еще больше было снято кинофильмов. В основном снимали американцы. Тема приятно щекотала нервы, порой она раскрывалась в трогательном контрасте. Туземцы, дети природы, не имеющие понятия о высшем имперском долге, и полный решимости солдат империи с голубыми глазами и волевым подбородком, кладущий на алтарь отечества мечты о любви и счастье…
Пожалуй, самым известным — печально известным — в этом жанре был роман «Станция Бховани». Его написал Джон Мастерс, маститый английский романист, специалист по «колониальной теме». Роман посвящен Индии. Он был написан вскоре после провозглашения независимости 1947 года. Немалое место занимали в нем сцены «беспорядков». Тенденциозность их изображения вызвала резкий протест индийцев.
Вспоминается Бомбей осенью 1956 года. Стояла влажная давящая жара, — впрочем, это обычно для Бомбея. «В Бомбее два времени года, — пошутил встречавший нашу делегацию Ходжа Ахмад Аббас, — жаркое и — еще жарче!» Вечерами измученные горожане целыми семьями выбирались на набережную. Подогнув под себя смуглые ноги, они сидели на парапетах и тротуарах, смотрели на море, на сверкающее ожерелье огней, чинно обсуждали свои дела и последние новости. Тут же тихонько играли дети. А на перекрестках сияли рекламы нового американского фильма — «Станция Бховани», и ослепительно улыбалась Ева Гарднер, исполнительница главной роли. Индийцы бойкотировали этот фильм. Он шел в огромном роскошном кинотеатре, где прокатывалась вся американская продукция. Как всегда, реклама задолго предвосхищала появление фильма. Она была поставлена широко — газеты, афиши, фотогра фии, специальные выпуски журналов… Огромные залы пленяли роскошью, сулили отдых от изнуряющей жары. К услугам зрителей было столько удобств; прохладный кондиционированный воздух, удобные откидные кресла, хорошенькие девушки, бесшумно разносящие прохладительные напитки, а перед началом «основного» фильма — диснеевские короткометражки и великолепные видовые, ленты. Однако, несмотря на все эти приманки, залы стояли пустые. У широких зеркальных дверей кинотеатра не было ни демонстраций, ни пикетов первых дней. Индийцы проходили мимо, не поворачивая головы.
Все это невольно вспомнилось мне, когда я прочитала новый роман Камайы Маркандайи. Не знаю, был ли он прямо задуман, как полемический ответ на «англо-индийский» шаблон, но, безусловно, направлен он именно против него. Полемичность романа чувствуется буквально во всем, вплоть до мельчайших деталей. Основная тяжесть ее — в трактовке героини и, конечно, трагических событиях 1942 года, о которых столько писалось и в индийских и в английских трудах. Продуманно и намеренно отталкиваясь от этого Штампа, Камала Маркандайя рассказывает нам о судьбе своей героини не просто на фоне исторических событий» но в прямой и непосредственной связи с этими событиями. Судьба личная становится под ее пером судьбой общей, судьбой исторической, судьбой народа. Тут, вероятно, придется сделать небольшое историческое отступление.
Восьмого августа 1942 года в Бомбее закончилось заседание Всеиндийского комитета конгресса. Заседание проходило в сложной обстановке. Конгрессу предстояло решить вопрос об иностранном господстве в Индии, не забывая при этом об исторической миссии союзников, боровшихся против фашизма, об угрозе вторжения со стороны Японии и о многих других факторах международной и внутренней ситуации# Подавляющим большинством голосов комитет принял решение — призвать страну к «открытому восстанию», с тем чтобы «покончить с иностранным господством в Индии». «Вон из Индии!» — таков был основной смысл этой резолюции. Под этим названием она и вошла в историю индийской национально-освободительной борьбы. В резолюции предусматривалось создание национального правительства, основной функцией которого «будет оборона Индии и сопротивление агрессии всеми вооруженными, а также и мирными силами, находящимися в его распоряжении, вместе с союзными державами». Национальное правительство должно было полностью нести ответственность за ведение войны и обязывалось после получения независимости оказать свою поддержку военным усилиям союзников. В резолюции указывалось, что конгресс «не стремится ни в коей мере затруднить оборону Китая и России, чья свобода драгоценна и должна быть сохранена, или ослабить обороноспособность Объединенных наций. Пассивность и подчинение чужеземной власти в настоящих условиях не только унижают Индию и ослабляющее способность к самозащите и сопротивлению агрессии, но несовместимы с этой усиливающейся опасностью и не в интересах народов Объединенных наций». Выступивший на заседании комитета Ганди призвал индийцев подхватить «мантру[1] свобода». В кратчайшее время речь его стала известна всей стране..
«Вот мантра, которую я дам вам. Она коротка. Запечатлейте ее в своем сердце, и пусть она звучит в каждом вашем вздохе. Вот она: свершим или умрем! Либо мы освободим Индию — либо погибнем в борьбе. Мы не останемся жить, чтобы спокойно смотреть, как увековечивают наше рабство. Каждый истинный конгрессист, будь то мужчина или женщина, вступит в борьбу с неуклонной решимостью не жить, если родина его останется в цепях и в рабстве… Пусть это будет вашим заветом… Тот, кто потеряет жизнь, приобретет ее; тот же, кто постарается жизнь сохранить, ее навсегда потеряет. Свобода — не для трусов и не для слабых сердцем».
«Каранге йа маранге!» (Свершим или умрем!) — эти слова зазвучали по всей Индии. Движение за освобождение Индии вступало в новую фазу. Старые испытанные приемы — бойкот, добровольная сдача в руки полиции, гражданское неповиновение в самых различных формах — конгресс призывал усилить методами «активными», хотя и не насильственными, Конгресс обратился ко всем индийцам, призывая каждого стать активным «сатьяграхи» (то есть активным участником кампании гражданского неповиновения), вне зависимости от класса и сословия, религии и пола. Особая роль предназначалась студентам, преподавателям и профессуре — по сигналу они должны были покинуть учебные заведения и выйти на улицы. Рабочие и крестьяне также должны были оставить работу и включиться в борьбу. На заседании комитета Ганди заявил, что, если понадобится, он призовет страну к всеобщей забастовке. Однако вопрос о тактике выступления должен был решаться 9 августа, на специальном совещании лидеров конгресса, которое созывал для этой цели Ганди.
Историческое заседание Всеиндийского комитета конгресса закончилось 8 августа 1942 года в 10 часов вечера. В 5 часов утра на Следующий день Ганди, Неру, Патель и все другие лидеры конгресса были арестованы. Движение было практически обезглавлено. В ряде штатов Национальный конгресс был объявлен вне закона. Те из местных руководителей, кому удалось уцелеть, уходили в подполье. Однако остановить события было уже невозможно. Из рук в руки передавался текст короткой записки Ганди, сделанной во время ареста. Она кончалась теми же словами: «Каранге йа маранге!» Записка была переведена на языки различных провинций.