Не говоря уже о кругленькой сумме, которую он теперь должен Монку, раз расторг сделку.
Служитель покачал головой.
– Сэр, я не имею права брать чаевые.
Лоу изменил подход и, понизив голос, склонился над прилавком:
– Можно вам кое в чем признаться, только между нами? Я выполняю сверхсекретное задание правительства. – Ничего подобного. И закончил нелепое пояснение: – Дело Лиги Наций, комиссия по здоровью.
– Комиссия по здоровью, – сухо повторил ничуть не встревоженный служитель.
– Я и не знала, что Соединенные Штаты присоединились к Лиге.
Лоу оторвал взгляд от окошка и увидел женщину в нескольких метрах от себя. Высокая, стройная, в черном платье с черным пальто, перекинутым через руку. Черные перчатки. Черные туфли. Черные волосы, подстриженные чуть ниже подбородка. Столько черного. Ходячее похоронное бюро закрывало ему обзор выхода на платформу.
И она пристально изучала его, будто расстрельная команда из одного человека.
– Я же только что упомянул, что это сверхсекретное задание. Если вы вдруг не услышали часть моей личной беседы, – отозвался Лоу.
– Да, слышала, – ответила незнакомка с благородным трансатлантическим акцентом, словно имела право комментировать и нагло встревать в чужие разговоры. Да она и вовсе не раскаивалась, что влезла не в свое дело.
– Простите. – «И, пожалуйста, оставьте меня в покое», – мысленно добавил он, поворачиваясь к билетной кассе. Создать правдоподобную историю, страдая от недосыпа – задача не из легких.
Но упрямица не закончила:
– Мистер Магнуссон, можно с вами поговорить?
Неужели она услышала его фамилию, которую он назвал служителю? Слух как у совы.
– Сэр?
Лоу снова перевел взгляд на служителя.
– Послушайте, дайте мне билет, пока поезд не ушел. Носильщик доставит мой пароходный кофр по нужному адресу. Я вернусь через минутку.
Он отошел от прилавка к женщине.
– Мистер Магнуссон.
– Да, мы уже выяснили, что вам известно, кто я, – раздраженно буркнул он.
Незнакомка нахмурилась:
– У нас назначена встреча. – Увидев его непонимающий взгляд, она добавила: – Мой отец телеграфировал вам, когда вы прибыли в Балтимор.
Дерьмо.
Торопясь поменять поезда, он совершенно позабыл о встрече с дочерью Арчибальда Бэкола, чудачкой и куратором музея.
Хоть вблизи она недурна. Да и простушкой не назовешь. Помимо совиного слуха, ее угловатые черты напомнили Лоу хищную птицу. Длинное лицо, длинные руки и красивые длинные ноги. Высока для женщины. Макушка шляпки с узкими полями доставала ему до подбородка, значит рост мисс Бэкол метр семьдесят семь. Однако ее мальчишеское стройное тело зрительно ее уменьшало.
Да и вдовий костюм, застегнутый на все пуговицы до горла, не добавлял ей привлекательности.
– Хэдли Бэкол. – Она протянула руку в кожаной перчатке, отороченной черным мехом. Такой же виднелся и на воротнике ее пальто, перекинутого через руку. У ее семьи водились деньги. Потомственное богатство Сан-Франциско со времен золотой лихорадки – наследство покойной матери, если Лоу правильно помнил. Бэколы обладали также значительным влиянием в музее искусства в парке Золотые ворота. Отец Хэдли управлял департаментом египетского антиквариата и входил в совет попечителей; в молодости Бэкол-старший занимался полевой археологией.
Не то чтобы Лоу был с ним на дружеской ноге. Без амулета, аккуратно припрятанного в сумке, доктор Арчибальд Бэкол и его дочь не удосужились бы пожать ему руку. Черт, да они бы вообще его не заметили.
– Да, конечно, Хэдли, вы правы.
Ее рукопожатие было очень слабым для надменной дамы, чей рукав украшала шерсть в тысячу долларов. Мисс Бэкол постаралась высвободить руку как можно скорее, но Лоу ее удержал лишнюю секунду. Она посмотрела на его пальцы, словно на непослушное дитя, и он неохотно ее отпустил.
– Вы же получили телеграмму моего отца? – уточнила она.
– Конечно. – И не одну, а множество, после того, как фотография Лоу с его дядей на раскопках Филе появилась в газетах по обе стороны Атлантики. Это же изображение месяц спустя перепечатали в «Нэшнл географик».
– Зачем вы соврали продавцу билетов?
Лок кашлянул в кулак.
– Ну, это долгая история и, боюсь, рассказывать времени нет. Понимаете, я пересаживаюсь на другой поезд, и наша встреча все-таки отменяется.
Хэдли вскинула тонкую бровь. Такую холодную и строгую даму разочарование только делало почти привлекательной. Уголки ее глаз трогательно приподнялись, но взгляда она не отвела. Лоу это понравилось.