Прядь рыжих волос Сони прилипла к вспотевшему раскрасневшемуся лицу. В янтарных глазах застыло отчаяние.
– Держи его, только крепче. Боюсь, мне понадобитесь вы все. – Она кивнула остальным мужчинам.
По знаку Фэллона остальные Воители окружили раненого, крепко прижав к постели, чтобы удержать на месте.
– Сначала мне придется вправить ему плечо. Нужно, чтобы сустав встал на место, – шепотом объяснила Соня.
Облизав пересохшие губы, Соня с силой дернула Малькольма за руку – раздался негромкий хруст, и неестественно повисшая рука Малькольма вернулась в нормальное положение. Юноша, выгнувшись, закричал от боли.
Соня покосилась на Фэллона.
– Приготовьтесь, – скомандовала она, обращаясь к остальным. – Кость прорвала кожу, так что он будет отбиваться.
– А ты не можешь воспользоваться магией? – прошептал побледневший до синевы Логан.
Бросив на него сердитый взгляд, Соня покачала головой.
– Если бы все было так просто, Логан. Магия ведь не всесильна… особенно если имеешь дело со смертными.
Едва пальцы Ларины коснулись руки Малькольма в том месте, где зияла страшная рана, как глаза юноши широко раскрылись. Рыча от боли, он отчаянно вырывался из удерживавших его рук, стены хижины сотрясались от его пронзительных криков. Фэллону и остальным потребовалась вся их недюжинная сила, чтобы удержать его на месте и дать Соне возможность заняться переломом.
Ухватившись за сломанную руку, Кара повернула ее к свету. Ларина, нагнувшись к раненому, что-то нашептывала ему на ухо, но так тихо, что Фэллон не мог разобрать слов.
От боли глаза Малькольма едва не вылезали из орбит. Взгляд стал безумным, дыхание со свистом вырывалось из груди. Из ран вновь брызнула кровь.
– Держите его! – шепнула Соня, когда Малькольм судорожно дернулся.
– Забудьте о других ранах! – гаркнул Фэллон, обращаясь к остальным. – Просто удерживайте его на месте, и все! Дайте возможность Соне заняться его рукой – все остальное пока подождет.
Повинуясь его приказу, Воители дружно навалились на Малькольма, пригвоздив к кровати, так что он не мог пошевелиться. Бедняга пронзительно кричал от нечеловеческой боли, пока Соня пыталась совместить концы сломанной кости.
На минуту представив, какие мучения испытывает юноша, Фэллон вспотел от ужаса. Судя по всему, остальные думали о том же. Стиснув зубы, они продолжали держать Малькольма, пока Соня занималась его рукой.
– Он потерял сознание, – побледнев, прошептала Ларина.
Фэллон, бросив на юношу взгляд, с облегчением убедился, что тот снова лишился чувств. Отпустив Малькольма, он отодвинулся от кровати. Остальные последовали его примеру. Кэмдин, воспользовавшись случаем, поспешно выскочил за дверь.
Увидев, что в лице Ларины нет ни кровинки, Фэллон принес ей стул. Потом отыскал чистую тряпку, смочил ее в воде и сунул в руки Ларины, знаком попросив обтереть влажный от пота лоб Малькольма.
Соня кивнула, молча дав ему понять, что все идет как нужно. Немного успокоившись, Фэллон вышел из хижины, чтобы подышать свежим воздухом. В крохотной комнатке висел густой запах крови… Также пахло и в тот день, когда был вырезан клан.
– Как думаешь, он поправится?
Обернувшись, Фэллон заметил стоявшего в двух шагах Кэмдина – привалившись к стене, тот жадно хватал ртом воздух. Кэмдин попытался пригладить взъерошенные волосы, и Фэллон вдруг обратил внимание, как у него трясутся руки.
– Думаю, да, – пробормотал он. – Точно будем знать, лишь когда срастется кость. Думаю, Соня воспользуется магией, чтобы исцелить его окончательно.
Кэмдин переступил с ноги на ногу.
– У меня был дядюшка… здоровенный такой – вылитый медведь. Так вот, как-то раз на него рухнуло дерево и сломало ему руку. До этого случая он пользовался всеобщим уважением в клане. А после заметил, что люди избегают встречаться с ним глазами. Но он не сдался, представляешь? Научился держать меч в левой руке. Кстати, у него неплохо получалось. Но когда дело дошло до битвы, ему просто не позволили сражаться.
– И что сделал твой дядюшка?
– Старался держаться позади, как ему и было велено. Но это ранило его больнее, чем потеря руки. И моя тетка продолжала любить его несмотря ни на что.
Фэллон, оглянувшись на замок, нахмурился.
– Насколько мне известно, Малькольму предстоит стать лэрдом.
– Ну, раз так, помоги ему Бог. – Кэмдин перекрестился.
Фэллон почесал переносицу. Кэмдин, сам того не желая, попал в больное место. Если Малькольм не сможет пользоваться рукой, его прогонят из клана. И тогда ему просто некуда будет идти.
Не мог же он позволить, чтобы Малькольм, став калекой, бродил по Шотландии с протянутой рукой, возмутился Фэллон. Особенно после того, что юноша сделал для Ларины. И Фэллон мысленно поклялся, что для него всегда найдется место в замке.
– Не пропадет, – буркнул он. – Останется жить с нами.
Какое-то время Кэмдин молча смотрел ему в глаза.
– Ты действительно такой, как о тебе говорят, – наконец признался он. – Я рад, что ты с нами.
Глава 25
Когда Ларина наконец решилась уйти из комнаты, на землю уже спустилась ночь. Женщины договорились сидеть у постели Малькольма попеременно. Первой дежурить вызвалась Ларина, через несколько часов Соня вернулась, чтобы сменить ее. Малькольм крепко спал, дыхание его было ровным и глубоким, но Ларина все никак не могла успокоиться.
Она не знала, что сделала Соня и к какой магии ей пришлось прибегнуть, чтобы исцелить кузена, но Малькольму стало значительно лучше.
Соня поклялась послать за ней, как только Малькольм очнется, но Ларина считала, что он проспит до утра. Того же мнения придерживалась и Соня.
Какая-то тень бесшумно выскользнула из-за угла, и Ларина почувствовала знакомый запах.
Фэллон.
Она подбежала к нему. Фэллон раскинул руки, и она не задумываясь бросилась ему на шею. Уронив голову ему на плечо, девушка со вздохом закрыла глаза.
– Если бы на него не наткнулся Брок… – Ларина содрогнулась.
– Не нужно, – прошептал Фэллон, баюкая ее. – Все хорошо. Брок нашел его, а Соня исцелит. Скоро Малькольм будет как новенький.
Ларина кивнула.
– Теперь у него на теле останутся шрамы от их когтей.
– А ты видела его руки? Он сражался с ними, хотя они были Воителями!
Ларина смахнула повисшие на ресницах слезы.
– Я была уверена, что он будет в безопасности, если я уеду из Эдинбурга.
– Что-то мне подсказывает, что Малькольм не остался в Эдинбурге, – проворчал Фэллон. – Я сказал, что он будет у нас желанным гостем… особенно если ему понадобится помощь. Мне кажется, он направлялся в замок повидаться с тобой. – Руки Фэллона опустились ей на плечи. Он осторожно отодвинулся и заглянул Ларине в глаза. – Но это еще не все.
Луна светила ему в спину, и его глаза казались просто темными пятнами на бледном лице. Но Ларина услышала нотку сомнения в его голосе и заметила нахмуренные брови.
– Что?
– Если по какой-то причине Малькольм не сможет пользоваться рукой… Пусть останется с нами, так ему и передай. Мы будем ему рады. Ты же сама понимаешь: горцы никогда не согласятся, чтобы вождем клана стал калека.
– Ты дашь ему дом?! – Ларина не верила собственным ушам.
– Да.
Она была потрясена до глубины души. Фэллону еще раз удалось удивить ее.
– Но почему?!
– Потому что он был на твоей стороне, когда вся остальная семья отвернулась от тебя. Потому что ради тебя рисковал жизнью. Потому что он твой друг. А еще потому, что он мне доверял – до такой степени, что попросил защитить тебя.
– Фэллон, – сдавленным голосом прошептала Ларина. Ее душили слезы.
Его губы смяли ее рот, помешав договорить. Потом задвигались томительно медленно, изучая, дразня и лаская, и Ларина почувствовала, как сердце затрепетало словно бабочка в кулаке. Она приоткрыла губы, и их языки сплелись. Фэллон с хриплым стоном крепко прижал ее к груди.
Ларина отдала бы все на свете, лишь бы так было всегда. В его объятиях она была в безопасности. Чувствовала себя желанной. Любимой.
Любовь.
Для нее это слово всегда было под запретом. Пока в ее жизни не появился Фэллон.
Единственным, кто любил ее, был отец… но его уже не было в живых. Робина заботилась о ней как мать, гордясь, что богиня остановила свой выбор на Ларине, но… Робина никогда не любила ее. Это был просто долг, который она поклялась исполнить, а старая друид привыкла держать слово.