— А как будет спланирована битва? Бануин задумался.
— Пятнадцать тысяч — это пять Пантер и один фланг кавалерии. Каждая Пантера состоит из трех тысяч пеших солдат. Кавалерию составят союзники, племена, которые враждуют с кердинами. Джасарей вторгнется на территорию племени и попытается столкнуться с противником лицом к лицу. Они разобьются о его войско, как волны о скалу.
— А что, если они не атакуют его в лоб?
— Тогда он сровняет с землей их деревни, продаст их жен и детей в рабство. Вытопчет их посевы и сожжет урожай. Им придется сражаться с ним.
Бануин не забывал по пути учить Конна тургонскому языку и истории Каменного Города. Давным-давно, побежденные в забытой войне, их предки бежали через море, чтобы основать новый город. Тогда они увидели сияющий знак в небе — огромный камень явился из облаков, горя на лету. Он упал на лесистый холм и снес все деревья. На этой земле они построили храм, а вокруг раскинулся деревянный город, окруженный стеной. Шли годы; тургонцы подавляли соседние племена и становились все сильнее. Постепенно деревянный город стал каменным с высокими стенами, акведуками, храмами и школами.
Конн слушал сосредоточенно, но особое внимание уделял разговорам о войне и стратегии, о народах, побежденных за последние двадцать лет.
— Я ненавижу их, — сказал Конн. — Они творят зло.
— А в чем заключается это зло? — спросил Бануин. Путники поднимались на очередной холм, ведя вереницу из шести лошадей.
Конн указал на маленькую деревню у реки.
— У тех людей есть своя жизнь, в которой каждый зависит от искусств соседа. Они образуют сообщество, трудятся и преуспевают. Это хорошая жизнь, потому что так же живут риганте. Они заботятся друг о друге. Люди Камня захватят плоды их трудов грубой силой. Разве это не зло?
— Вопрос надо ставить куда шире, — ответил Иноземец, осаживая коня. — Поехали, мы сделаем небольшой крюк через холмы.
— Зачем?
— Тебе надо кое-что увидеть, — улыбнулся Бануин.
Они ехали в гору все утро и полдень. Обоим всадникам пришлось накинуть плащи, потому что ветер на высоте был куда холоднее. К сумеркам они достигли скального гребня, поросшего редким лесом. Бануин спешился и завел лошадей в неглубокую пещеру, разжег там костер и приготовил на ужин тушеное мясо. В свете костра Конн увидел, что стены покрыты изображениями — оленями и бизонами, львами и медведями. То здесь, то там, виднелись выцветшие красные отпечатки рук, крупных рук с длинным большим пальцем.
— Кто сделал это? — спросил он.
— Древние. Некоторые из них до сих пор живут в горах, прячась от мира. Их осталось очень мало, не больше сотни. Они похожи на нас и в то же время не похожи. У них низкие лбы и большие челюсти.
— Ах да, — улыбнулся Конн. — Уродливый Народ. Они некогда жили около сидских лесов. Наши легенды говорят, что они воровали детей и пожирали их. Их уничтожил Элгарет сотни лет назад.
Бануин покачал головой.
— Они не питались детьми, Конн. Этот народец был — и остается — примитивным, орудия труда у них из кремня. Они питались листьями и корнями. Порой умудрялись убить оленя и съедали его сырым. Но каннибалами не были никогда. Это добрые люди, не знающие жестокости, которая живет в наших сердцах.
— Значит, ты привел меня сюда показывать картинки?
— Не только картинки. Я хотел, чтобы ты задумался о людях, которые тысячелетиями бродили по этим землям свободными, не ведя войн. Потом в один прекрасный день появилась новая раса с мечами из бронзы и луками, убивающими на расстоянии. Они уничтожали этот народ, загоняя их в горы, в холод. Даже теперь, если пришельцы встречают прежних обитателей этих земель, немедленно начинают охоту на них. Новый народ захватил земли прежнего, строя фермы и деревни. Понимаешь?
— А теперь, — кивнул Конн, — пришел новый народ с железными мечами.
— Именно так. А через несколько сотен лет другое племя — или группа племен — нападет на миролюбивый и добросердечный народ Каменного Города. И юноша вроде тебя восстанет против зла и несправедливости.
— Ему следует так поступить, — сказал Конн твердо. — Человек должен сражаться за свою землю и свой народ. Кто мы будем, если не сделаем так? Когда волк нападает на наши стада, мы убиваем его. Мы защищаем свое. Именно это делает нас мужчинами.
— Конечно, — согласился Бануин. — Но до человека волк делал стада сильными. Убивая слабых и старых, контролируя их численность, чтобы быки не съели всю траву.
— Замечательно, — рассмеялся Конн, — позволить грабителю, пришедшему в дом, взять все мое. Позволить изнасиловать жену, убить детей и украсть вещи. Нет, эту философию я не могу принять.
— Я тоже, — сказал Иноземец. — Теперь-то мы и подходим к самому главному. Я не говорю — не сражайся. Я говорю — не стоит ненавидеть. Не война приводит к смертельным последствиям, а ненависть. Так исчезают с лица земли целые города, целые деревни. Ненависть подобна чуме. Она поглощает все и передается от человека к человеку. Враги превращаются в демонов, их жены — в матерей демонов, дети — в крошечных демонят. Понимаешь? Мы рассказываем истории о том, что наши враги едят младенцев, и верим собственным выдумкам. В сердца прокрадывается тьма, и мы жестоко караем тех, кого ненавидим. Но это чувство так просто не исчезает. Подчиняясь ему, мы сажаем все новые семена. Убей человека, и сын его вырастет и захочет отомстить. Когда он достигнет своей цели, твой сын начнет ненавидеть его. Понимаешь?
— Нет, — признался Конн. — Врагов надо ненавидеть. Иначе как мы сможем их убивать?
Бануин вздохнул, и юноша почувствовал, что он разочарован. Они посидели в тишине, доедая тушеное мясо. Иноземец помыл посуду и убрал ее в мешок. Конн расстелил одеяла и улегся у огня.
Маленький торговец тоже ненадолго присел к огню.
— Есть три способа разобраться с врагом, — сказал он. — Уничтожить его, сбежать или подружиться. Человек, который ненавидит тебя, никогда не откроет сердце для дружбы.
Он тоже лег и укрылся одеялом.
Конн повернулся на бок и принялся рассматривать картины на стене в неверном свете костра.
Он знал только одну неизменную правду: сильные побеждают слабых.
Когда придут армии Камня, думал юноша, риганте будут сильными.
Восемь дней спустя путники достигли внешней границы земель гатов. На северо-западе располагались поселения остров.
— Мы зайдем к ним на обратном пути. Остры рождены для торговли, нет для них большего удовольствия, чем часами спорить о цене. — Улыбка Бануина померкла. — А теперь мы должны пробраться через земли кердинов.
Впереди простиралась река, за ней высились лесистые холмы. После полудня друзья подъехали на усталых конях к поселению на берегу. На той стороне мутных вод виднелся причаленный к берегу паром, и никаких следов перевозчика. Конн перевел взгляд на деревню. Одиннадцать домов были построены небрежно — некоторые из зеленой древесины, которая, высыхая, деформировалась. Образовавшиеся щели забили глиной. За хижинами виднелось более прочное сооружение из крупных бревен. Рядом располагался загон для лошадей. Бануин подъехал к нему.
— Этим людям нельзя доверять, среди них много разбойников. И они очень вспыльчивы. Следуй за мной, и будь осторожен в словах и поступках.
— Наверное, нам стоило заночевать в холмах, — предположил Конн.
— Нас заметили вчера. Здесь опасно везде, но мне не хотелось, чтобы на нас напали в открытом месте. — Бануин выдавил улыбку. — Не беспокойся, друг мой. Я уже проезжал тут без приключений. Просто предупреждаю, что нам следует быть осторожными.
Конн промолчал. Он видел, что маленький торговец напряжен. А ведь Бануин был храбрым человеком, не подверженным беспочвенным страхам…
В грязи возле реки возились дети, на камне неподалеку сидела женщина, пришивая заплатку на изношенный плащ. На ней было простое платье, когда-то синее, а теперь вылинявшее почти до серого цвета. Грязные длинные волосы, сухая кожа — все говорило о бедности и безнадежности.
Бануин жестом велел другу следовать за ним, и они вошли в бревенчатое строение. В проеме, заменявшем дверь, висела воловья шкура. Откинув ее, путники попали в единственную комнату. За столом сидело четверо мужчин, играя в кости. Один из них поднял взгляд. Его большая голова совсем облысела.