Николай Горелов аккуратно укладывал каждую бронебойную болванку в боеукладку передней башни. Развернувшись с трудом в узком боевом отделении, он глянул на лежащие особняком бронебойно-подкалиберные. Каждый из этих унитарных патронов[1] он получал на полковом складе боеприпасов под роспись. Снаряд с сердечником из карбида вольфрама был наиболее сильным средством борьбы с бронированными целями противника.
Бережно уложив снаряды, Николай вылез из башни. Его стрелок, с которым они делили тесное пространство башни, наоборот — нырнул внутрь. Ему еще предстояло проверить свой пулемет.
— Толя, держи снаряды к пушке главного калибра!
— Подавай!
Молодой пулеметчик главной башни Сенька Голубев передавал унитары радисту. Иван Матвеев, он же — заряжающий 76-миллиметровой пушки КТ-28, укладывал осколочно-фугасные и шрапнельные снаряды. Бронебойные снаряды, в принципе, к этой пушке тоже должны были быть. Но капитан Корчагин приобрел немало седых волос в общении с зампотыла, но так и не увидел в боекомплекте своих танков долгожданных бронебойных снарядов. Кроме того, болванки имели весьма низкую начальную скорость и явно недостаточную бронепробиваемость. Так что приходилось рассчитывать на то, что есть.
Работа всех одиннадцати танкистов из экипажа «сухопутного крейсера» продолжалась. Машина была большой, и нужно было успеть сделать все до того, как командир снова взмахнет красным флажком, командуя всем: «Полный вперед»! Наконец все механизмы были «перебраны», снаряды ко всем трем орудиям и патронные диски к пулеметам уложены на свои штатные места, приборы проверены.
— Ну что, честной народ, пора бы уже и пообедать!.. — выразил общее настроение старшина Стеценко.
— Замаскировать машину, — приказал капитан Корчагин. — А об обеде я распоряжусь.
— Вот это дело!
Экипаж нарубил в подлеске веток и даже несколько молодых деревьев и укрыл под ними боевую машину. Предосторожность была явно нелишней — весь день над Яворовским лесом, где расположились танки 67-го танкового полка 34 дивизии 8-го Механизированного корпуса, то и дело мелькали в легких кучевых облаках самолеты. И явно не наши… Как на грех, зенитного прикрытия не было, равно как и наших «ястребков». Командирам и летчикам приграничных аэродромов был отдан строжайший приказ: «На провокации — не реагировать»!
— Все летают и летают… — проворчал старшина, уплетая наваристую кашу с тушенкой из котелка.
Сочный украинский борщ подкрепил силы экипажа, а теперь можно было и поговорить.
— Что-то заваривается здесь, — неопределенно ответил Иван Матвеев. — Эх, пострелять бы!.. А то, чую, для моей пушечки и целей не останется, как погоним немчуру обратно. «Гремя огнем, сверкая блеском стали!», «Малой кровью и на чужой территории!»
Николай Горелов глянул на старшину. Тот ничего не ответил на реплику башнера, только еще сильнее застучал ложкой по котелку. Лейтенант знал, что Степан Никифорович Стеценко воевал с белофиннами. Говорить об этом он не любил, но по всему было видно, что зимняя кампания 1940 года была не такой удачной, как об этом писали в газетах или говорили по радио. Во всяком случае, капитан Корчагин из всего экипажа прислушивался к мнению этого крепкого крестьянского мужика, который в своих натруженных широких ладонях держал рычаги управления «сухопутного крейсера».
— Ваня, ты бы не шибко-то ухарствовал… — рассудительно ответил Николай.
— Да ладно, тебе Коля! Помнишь, к нам в клуб привозили кинокартину «Эскадрилья № 5»?! Как там наши империалистам дали!
— В кино воевать — каждый герой… Посмотрим, как-то оно обернется… — разорился на пару слов для «молодого» старшина.
У танка, протрещав мотором, остановился мотоциклет. С заднего сиденья слез капитан Корчагин. Танкисты быстро вскочили по стойке «смирно».
— Вольно. После обеда — всем отдыхать. Затем в четырнадцать ноль-ноль — проверка механизмов танка и дозаправка. В шестнадцать ноль-ноль — политзанятия. Разойдись!
— Есть!
На опушке леса, замаскированные, стояли танки — тяжелые многобашенные Т-35, могучие КВ-1 и КВ-2, новейшие «тридцатьчетверки». Но больше всех, конечно же, было легких танков БТ-5, БТ-7 и Т-26. Конечно же, они не могли сравниться с «тяжеловесами», но и в своей «весовой категории» были весьма серьезными противниками благодаря полуавтоматическим 45-миллиметровым пушкам. В боевом охранении стояли бронеавтомобили ФАИ, БА-10, БА-20. «Десятки» стояли «по-боевому» — задом наперед, повернув башню назад. Это делалось, чтобы защитить двигатель от попаданий пуль и осколков.
1
В артиллерии патроном называется любой унитарный выстрел (где снаряд и метательный заряд объединены гильзой). Равно как и гранатой называется любой осколочно-фугасный артиллерийский снаряд калибром до 76,2 миллиметров 9трех дюймов).