Чуть притормозив, три тяжелых танка с ходу пошли в атаку.
Лейтенант Горелов не отрывал напряженного взгляда от окуляров прицела, каждую минуту готовый открыть огонь по замаскированному орудию или танку противника. Но на то она и маскировка, чтобы скрывать вражеские силы — ничего лейтенант пока еще не увидел.
Выехав на берег реки, командирский Т-35 остановился. Глухо грохнула 76-миллиметровая пушка главной башни — еще и еще. Головному танку вторили и два других «сухопутных броненосца». Это танкисты били по огневым точкам немцев, засевших в хуторе на том берегу.
Внезапно по башне и правому борту ударило — словно кто-то бросил пригоршню камней. Это били из хутора пулеметы. Эх, сейчас бы тоже — грохнуть осколочно-фугасным, да так, чтобы вражеской пехоты пятки засверкали! Но, во первых — не видать ничего. А во-вторых, для Горелова главные цели — противотанковая артиллерия и танки противника.
Николай как будто бы командовал легким танком БТ-7 или Т-26 и сам частенько решал, по кому и когда в секторе огня стрелять.
И если впереди по ходу движения или в секторе обстрела передней пушечной башни вдруг появлялся вражеский танк, то Горелов должен был подбить его в первую очередь. То же самое — если в поле зрения прицела попадала противотанковая пушка. Огонь по ней до полного уничтожения.
А вот насчет пехоты или пулеметной огневой точки, то тут Горелов уже должен был доложить капитану Корчагину и получить указания от него. Если же командир экипажа по какой-то причине не слышал доклада, то лейтенант Горелов должен был помочь навести на вражескую пехоту своего пулеметчика или пулеметчика-механика старшины Стеценко в башне № 3. Только в крайнем случае разрешалось бить из «сорокапятки» по пехоте осколочно-фугасными снарядами.
По броне ударило — словно молотком по пустой бочке. Противотанковое орудие! Где?! Лейтенант Горелов развернул башню и увидел вспышку орудийного выстрела. Получай! Николай нажал на спуск, «сорокапятка» коротко рявкнула и выплюнула из затвора блестящую дымящуюся гильзу.
И только отправив свой первый снаряд во врага, Николай Горелов осознал вдруг, что война началась.
ГЛАВА 2
Panzer, vorwärts![4]
Небо на востоке светлело, занималась заря нового дня — судьбоносного для Третьего рейха и для сотен тысяч доблестных немецких солдат. Солнце восходило под аккомпанемент гула и грохота орудийной канонады. С 3.15 утра пятьдесят артиллерийских батарей всех калибров обрушивали на советский берег тонны смертоносного металла и взрывчатки. А с неба слышался гул сотен бомбардировщиков. Для немецких солдат это было сродни увертюре к величественной опере разрушения. Vorwärts nach Osten!
Хотя многие из них, особенно офицеры, пребывали в недоумении: ведь они нападали на союзника, огромную страну, которая успешно и плодотворно сотрудничала с Третьим рейхом в военно-технической области. В Казани немецкие офицеры-танкисты вместе с советскими коллегами получали навыки вождения боевых машин. Там же и испытывались «первенцы Панцерваффе»: Grosstraktor и Leichttractor, которые тракторами, по правде сказать, и не были. В этом танковом центре учились такие именитые в будущем офицеры танковых войск Третьего рейха, как Риттер фон Тома, генерал танковых войск, в 1942 году — командующий германским Африканским корпусом. Иозеф Гарпе — генерал-полковник, командующий 4-й танковой армией. Вильгельм Биттрих — обергруппенфюрер, командир 2-го танкового корпуса СС.[5]
Однако приказ есть приказ. Ordnung und disciplinen! И танкисты, как и все остальные солдаты, не задавали вопросов.
Не задавал вопросов и Дитрих Шталльманн, молодой оберлейтенант, командир танковой роты. Был он голубоглаз, пшеничного цвета волосы пострижены под уставный «полубокс», нос орлиный с горбинкой — просто как на плакате пропагандистском. Только портил всю эту агитационную красоту уродливый вертикальный шрам через всю правую половину лица. А достался он молодому лейтенанту от поляков в тридцать девятом году.
Тогда он воевал на трофейном чешском танке «Прага» «LT vz.38». Эта боевая машина была вооружена 37-миллиметровой полуавтоматической пушкой «Шкода» А-7 с длиной ствола в 47,8 калибра и начальной скоростью бронебойного снаряда в 762 метров в секунду. В Вермахте такая пушка получила название KwK 38(t). А все трофейные танки получили обозначение Pz.Kpfw.38(t) Ausf.A и отличались от базовой модели «LT vz.38» лишь установкой немецкой радиостанции. Кроме того, экипаж был увеличен до четырех человек. Дополнительное вооружение состояло из двух пулеметов vz.37 калибра 7,92-миллиметров, тоже чешского производства.
5
Данные взяты из книги М. Барятинский «Немецкие танки в бою. Panzer, vorwärts!» — Москва, «Яуза», «Эксмо», 2007.