Николай Горелов во сне вскрикивал и отдавал команды, старшина Стеценко храпел, как паровоз, свернулся калачиком заряжающий Иван Лаптев. Казаха-наводчика Кайтара Ибрагимова со сложным переломом руки и контузией отправили в медсанбат.
Танкистам не мешали близкие удары кувалдой по железу, русский мат и грохот, скрежет стальных траков гусениц. Экипаж «Клима Ворошилова» сейчас бы не разбудил даже залп осадной мортиры «Карл»!
А между тем чинить бронированное чудовище по имени КВ-1 было делом весьма и весьма хлопотным. Танк был «сырым»: сказывалась новизна конструкции тяжелого танка и поспешность внедрения в производство такой сложной боевой машины. Особенно много хлопот доставляла трансмиссия «Клима Ворошилова», она не выдерживала нагрузок конструкции. Вследствие этого она часто выходила из строя. И если в открытом бою КВ действительно не имел себе равных, то в условиях отступления многие КВ даже с мелкими поломками приходилось бросать или уничтожать. Чинить или эвакуировать их не было почти никакой возможности.
Вообще, с самого момента своего создания «Клим Ворошилов» вызывал противоречивые чувства у военных. С одной стороны — неуязвимость, с другой — недостаточная надежность. С одной стороны — высокая проходимость, с другой — низкая скорость и маневренность. Да и с проходимостью все было не так однозначно: танк с трудом преодолевал крутые склоны, его не выдерживали многие мосты. Кроме того, пятидесятитонный бронированный монстр капитально разрушал любую дорогу — за ним уже не могла двигаться колесная техника, из-за чего «Клим Ворошилов» всегда ставили в конец колонны.
Но вместе с тем «Клим Ворошилов» стал своеобразным «долгожителем» среди танков. Много говорят, что «Клим Ворошилов» устарел к 1942–1943 годам, с появлением у немцев танков Pz.Kpfw.IV Ausf.J с длинноствольными 75-миллиметровыми пушками, а особенно — «Тигров» и «Пантер». Однако в составе тяжелых танковых батальонов панцерваффе сохранились и «тройки» и «четверки». Также и КВ всех модификаций использовались до самого конца войны. Но их постепенно вытесняли более совершенные тяжелые танки «Иосиф Сталин». По иронии судьбы последней операцией, в которой КВ использовались в большом количестве, стал прорыв линии Маннергейма в 1944 году. Командующий Карельским фронтом Мерецков лично настоял на том, чтобы его фронт получил именно КВ. Мерецков командовал армией еще в зимней войне и тогда буквально влюбился в этот танк. Уцелевшие танки «Клим Ворошилов» собрали буквально по одному и направили в Карелию — туда, где когда-то началась карьера этой машины. И «ветераны» не подвели и так же эффективно прорывали линии колючей проволоки, крошили противотанковые надолбы и неприступные бетонные доты.
Но лейтенант Горелов вместе с танкистами крепко поговорили с мастерами из передвижной танкоремонтной части и даже выставили им спирта из «неприкосновенного запаса» хозяйственного старшины. Очень уж не хотелось танкистам расставаться с надежным стальным другом. К тому же их «Климушка», несмотря на все стальные и свинцовые вихри, через которые он прошел, оставался на ходу. И броня, хоть и в отметинах попаданий, но все ж пробита не была. Все-таки старшина Стеценко не зря холил и лелеял боевую машину, и она, как настоящий проверенный друг, не подвела экипаж в бою. А сейчас при машине остался механик-моторист Олег Астафьев — наблюдать за процессом ремонта.
С другими тяжелыми танками в их 8-м мехкорпусе ситуация была весьма плачевной. У одних вышла из строя злополучная трансмиссия. У других клинило башню. Третьим просто не повезло: просто не хватило запчастей.
Да ремонтники из передвижных мастерских просто не успевали починить всю прорву техники. На небольшой железнодорожной станции под Тернополем скопилось огромное количество техники. Но еще больше ее скопилось на полях сражений, переправах и фронтовых дорогах. С техники снимали все мало-мальски ценное: рации, другие приборы, пулеметы вынимали из шаровых установок, перегружали боекомплект, сливали топливо. После чего броневики и танки сжигали или подрывали. Но успевали не всегда…
Эшелоны уходили на восток один за другим, но постоянные налеты авиации, обстрелы, диверсанты на путях и неразбериха всячески осложняли эвакуацию. Железную дорогу пока еще чудом не разбомбили, и каждый час был на вес золота.