[3] Виднокрай - горизонт
Часть I. Глава I
Алеет мгла, и меркнет звездный хор.
Рассвет глядит на старые могилы, -
Мечи и флейты, славу и позор -
Единое забвение покрыло.
Ни гордых дней, ни горьких - не вернуть.
Ушли дела, и песни замолчали...
Алеет мгла, и проступает путь,
Случайный путь сегодняшней печали...
Рассветный мир ночного не поймет;
И лишь - бродячий бард, вобравший в слово
Язык светил, дыханье древних нот, -
На чем случится - песню нанесет
Углем души, узнавшей хмель былого...
В. Обухов «Песня Печали»
ЧАСТЬ I
Гнездо
Глава I
В дозоре
Время перед рассветом зовется Часом Совы. Тяжкий час для дозорного человека. Глаза закрываются, толстая ветка норовит выскользнуть из-под тебя - полетишь тогда кубарем с высоты в три своих роста. Земля тут мягкая, лесная, но мало не покажется. Еще хуже, если задремлешь, да пропустишь врага к Гнезду - за такую оплошность хоть сам головой вниз кидайся.
- Чур меня, доля лихая, да стыдная! - привычные слова выскочили горячим шепотом, и лес вокруг замер. Прислушался лес. Мелкие твари шарахнулись прочь, хищники повели носами, но и они ближе не сунутся. Места обжитые, крупного зверя нет. Враги этими тропами тоже не ходят, да и откуда им взяться, врагам-то? Земли тиуна[1] Перебельта, окраина славного княжества Веневдии. На пять конных переходов в любую сторону - сплошь союзники. Зверю, конечно, границы не прочерчены, а уж нечисти и вовсе, от них урона мало. Испугают, разве что, да дорогу запутают...
Спокойные мысли, будто вода в лесном озерце. Для дозорного человека самые подходящие. Не замечаешь уже гнуса и сырости, а сонное предрассветное время тянется веселее. За Часом Совы последует Час Жабы, а там и первые петухи завопят. В старые времена петухи родились прямиком из пламени Ярилы-Солнца, потому мечены его огнем по хвосту и по перьям. Потому боится их вся ночная жуть, с которой человеку лучше бы не встречаться. Обычному человеку. Ярс свое имя получил как раз в честь Ярилы, в честь ярости и огня - ему трусить вовсе не положено. Восемнадцать лет[2] пережил, тело окрепло, умом тоже не из последних. Не зря Бирюк выделяет своим доверием - в дозор посылает чаще других. Земли кругом дружеские, но Гнездо и сейчас многим поперек горла. Тому же тиуну дай волю - забудет все Установления, пришлет стражников и подпалит с четырех сторон.
На этой думе Ярсу сделалось неспокойно, аж ерзать начал. Штаны из толстого сукна, смягчают ветку, но за пять часов на таком насесте даже пуховая подушка тереть начнет. Хорошо, весу в Ярсе не так много: хоть и длинный вымахал, но худой, да жилистый. Для воина в самый раз. Лишнее мясо тут ни к чему, бегать с ним трудно, и ловкость убывает. В старые времена могло и жизни стоить - это когда воины еще воевали. Когда носили настоящее оружие, а противником у них были не соломенные пугала, а подлинные враги. Хоть бы даже из Закатной Лиги! Сейчас в такое не верится, но Бирюк врать не станет. Были времена и были люди. Согрешили тяжко, но злобы на них нет - не предвидели, чем их грехи отольются потомкам. Жили по обычаям своей касты[3], как умели и могли. Большинство полегло в Позорной Битве, за прежних князей, многих казнили позже, а уцелевшие присягнули победителям на верность. Сохранили касту, потеряв остальное.
Ветер потянул дымком, и Ярс улыбнулся черными губами. Лицо углем натерто для слияния с темнотой, только ведь кончилась уже ночь. Кто-то из младших учеников растапливает в Гнезде большой очаг, значит скоро запахнет кашей, а то и чем повкусней. Дозорным оставят самые полновесные порции, еще и меду по паре ложек! Необязательно до зари на ветке сидеть - никто в эту пору уже не сунется! Сказано-сделано. Рассупонил толстый ремень и наземь скользнул вьюном. Мягкие онучи[4] встретили землю как кошачьи лапки, штаны и длинная рубаха подвязаны бечевой в коленях, локтях и поясе - ничего не болтается. Одежда Касты Воинов, испытанная временем, хоть беги в ней, хоть на брюхе ползи. Стражника в такое не нарядишь, а уж торговая каста и правители к холстине даже касаться брезгуют. Нет на них великого греха, не за что вину искупать. Ярс купцам не завидовал - вполне честно, без утайки перед самим собой. Не досталось воинам роскоши, и сытости они не заслужили, но разве способен торговец вот так слышать лес?! Чуять его носом и кожей?! Посвист каждой птахи, урчание лягушек, запах сотен трав, а еще... еще вот это. Кисловатую вонь зверя, совсем рядом! Волосы на макушке вздыбились, а обратно не полезешь, опоздал! Болотная рысь на людей охотится редко, но уж если подкралась...