Так и звучал ее голос в ушах, даже когда возок и всадники пропали из виду. Звучал сладкой музыкой, тормоша внутри буйные желания. На девок Ярс и прежде поглядывал, не вчера ведь родился, да и сами девахи давно уже потупляли глаза при встрече. Деревенские, конопатые, не уведенные еще замуж парнями из своих каст. Ни одна не заставила душу гореть! Тело просило блуда вовсю, но по весям с этим строго, а назвать кого-нибудь женой перед ликом Саруса не сподобился. Вот Зоряну назвал бы, хоть завтра! Прыгнул бы с ней, взявшись за руки, через свадебный костер, произнес бы клятву на капище, Сарусу светлую жертву принес бы медом и молоком. Ночью после свадьбы и Ядуна бы умилостивил. Зарезал бы ему теленка, чтобы не злился темный бог и не сволок раньше времени под землю.
Эти думы так увлекли, что остаток дороги был сам не свой. На шутки друзей не отзывался, мешки с крупой таскал, не чуя тяжести. Даже на девушек не глянул, хоть встретилось их на пути аж четыре. Касюта, по обыкновению, взялся чесать языком, но Жухан что-то понял, хлопнул болтуна по плечу. Так и ехали молчком до самого Гнезда.
***
Продолжение драки последовало этим же вечером. Прискакали под стены Гнезда аж два десятка конных с топорами. Броневой доспех Касте Купцов не положен, потому нарядились приказчики в рубахи толстой кожи, с нашитыми вразнобой железными бляшками. Предводитель отряда, седобородый и кряжистый подъехал к воротам, глянул снизу вверх на дозорного:
- Эй, малый! Я Оскол, старший приказчик и охранитель купца Твердилы из города Залесье! Хочу говорить с вашим главой!
На воротах сегодня стоял опытный рубежник, почти старшак, потому решил всё быстро и правильно. Не только послал вестового за Бирюком, но и вызвал к воротам тревожную дружину с палицами, да с луками. Стрелы у воинской касты без наконечников, просто точёные палки, но сейчас сгодятся.
Сам Бирюк, как положено в его лета, на вызов не торопился. Три четверти часа минуло, прежде чем вышел к воротам во всей подобающей пышности: штаны и рубаха белее снега, сапоги телячьей кожи, плащ оторочен мехом куницы. Вышел из ворот, пристукивая посохом, а вооруженных старшаков остановил - не время пока.
- Здравствуй, Оскол. А ты, гляжу, постарел, и брюхо выросло! Сытно кормят на купеческих хлебах?
- Не жалуюсь, - проворчал бородач, тяжело спрыгивая с коня. Встал напротив угрюмой глыбой.
- Ты воспитал дерзких учеников, Всесвит, не по чину себя держат! Напали на дочь моего хозяина, охрану избили! Так дело не пойдет!
- И чего же ты хочешь?
- Вот, приехал забрать твоих охальников на суд к Твердиле, а там, глядишь, и до тиуна дойдет! Неслыханная дерзость от вашей касты, вразумлять будем!
- Ты всё сказал? Теперь послушай меня, - человек, только что названный Всесвитом, взглянул исподлобья, уже без улыбки. - Наша каста не из высших, тут ты прав, однако ж мы не смерды презренные. Никто не смеет оскорблять воина без повода, а бить его и вовсе нельзя. Твои приказчики нарушили Установления, за то и поплатились. А если они не умеют драться, так это тебе стыд, охранитель купеческий! С такой охраной Твердиле головы не сносить!
- Значит, не отдашь?
- Нет. За мной правда и Установления, потому готов держать ответ перед кем угодно. Хоть перед князем Ямполком, да хранит его Пресветлый Сарус.
- Ямполк давно не молится Сарусу, - бородач усмехнулся криво и зло. - Наш князь, как все другие, принял веру Закатной Лиги и поклоняется Ожившему Пламени. Ты совсем зарос мхом в своих лесах, Всесвит, а ведь мог бы...
- Ты тоже мог бы, Оскол. Остаться человеком, а не только приказчиком, и всегда слышать голос правды.
Помолчали, скрестившись взглядами. Отряд позади Оскола давно держал руки на топорах, а со стены готовились порхнуть тяжелые буковые стрелы.
- Ладно, отщепенец, быть по-твоему. Уезжаем!
На коня Оскол взобрался легко, в злом кураже, пришпорил так, что гнедой сиганул с места галопом. Отряд потянулся следом, но строй так и не выровняли. Приказчики, одно слово!
Глава V
Ночная беседа
Совсем под вечер Бирюк позвал трех друзей к себе в терем. С опаской шли, чего уж там - из-за них родилась распря с чужой кастой, и ничего еще не закончилось. Ярс уже сам готов был к Твердиле отправиться, дабы не навлечь бед на Гнездо. Пешком, без оружия. Себе не признавался, но за именем купца виделись не суд, и не месть, а чьи-то синие глазищи. Тянуло как шмеля на медовый цветок, улыбался глупо, отвечал невпопад. Касюта с Жуханом, напротив, хмурились - до Ордалий одна ночь, как бы вовсе из Гнезда не выгнали, без медальона и клейма! Суров Бирюк, защищает своих до последнего, но и сам спуску не даст.