— Просто захотеть?
— Да. Именно. Это как выйти из меня. Захотела — вышла. Выходить сразу ты уже умеешь. Прикосновение — ты возвращаешься. Если станет не по себе, страшно — не жди прикосновения, выходи сама. Все понятно?
— Понятно, — излишне напряженно ответила она. Наверное, не стоило заранее настраивать девочку на негативный лад.
Ярый быстро вырастил траву. Короткую, зеленее глаз ее, мягкую, какой она в реальности никогда не бывает. И цветы. Герберы, желтые, побольше. Девочка провела пальцем по бархатному лепестку, едва заметно улыбнулась — напряжение стало спадать.
— Откуда ты знаешь про желтые герберы? Я же закрыла мысли от тебя. Как ты узнал?
— Ха. Я не могу тебе сказать, — теперь разволновался Ярый. Опрометчиво было воссоздавать именно эти цветы, но исправляться поздно. Говорить прямо тоже нельзя, она воспримет остро; но можно переложить задачу на нее. — Ты поймешь сама, если…
— Подумаю?
— Да, именно. А теперь — пора. Выходим, — и сам поспешно вытолкнул ее.
Ярый никогда не выходил полностью. За годы он научился присутствовать наполовину и здесь, и там. Потому что погружаться целиком в наполовину разрушенный дом было физически невыносимо.
Девочка распахнула глаза, потянулась. Вопросы не стала задавать, сосредоточилась на предстоящем уроке. Встала. Шагнула к полке, взяла пузырек.
— Все выпить?
— Два. Три. Глотка. Достаточно.
— Понятно.
Вытащила пробку, отпила три крупных глотка. Лицо скривилось. Убрала настой на место, села напротив, взмахнула головой, откидывая волосы назад.
— Ярый. Введи меня, пожалуйста, в транс. Помоги войти в себя.
Он в очередной раз порадовался ее догадливости. Девочка все сделала правильно, сказала нужные слова, и бремя ответственности упало с плеч. Ярый устал испытывать на себе ответные удары. Они тяжело давались и выматывали его, выжимали. Дом и без того гнил. И когда к нему добавлялась боль душевная — состояние ухудшалось стократ.
Ярый взял девочку за руки. Посмотрел в глаза. Настроился на эмоциональный фон, выжидая подходящего момента, когда мозг ее наполовину уснет, а тело расслабится. Заговорил на своем языке. Медленно и едва слышно. На нем проще говорилось. Не прерывисто. Девочка не понимала смысла слов, но понимать его и не нужно — вибрация голоса настраивала на нужный лад, интонация задавала верное настроение, гипнотизирующий взгляд отключал способность соображать.
Она обмякла, целиком отдавшись его воле. Взгляд девочки остекленел. Пора.
— Войди в себя, — все так же пристально смотря в ее глаза, сказал он.
Девочка сползла на пол и головой легла Ярому на колено. Веки сомкнулись. Она действительно ушла в себя. Все получилось!
Снаружи Ярый остался беспристрастным. Внутри же он пылал огнем, и его привычный образ сидел на ослепительном пространстве с раскрытым ртом, запустив пальцы в волосы — он до сих пор не верил, что прошло удачно. Что сделан очередной, пожалуй, самый сложный шаг, после которого события начнут стремительно развиваться, и еще немного, еще чуть-чуть — и девочка будет готова. Она уже проделала огромный путь. Осталась малость. Вычистить ей душу. Обелить. Дождаться, когда она сама сломает последние барьеры. Пройдет неделя. Или две. И тогда, тогда девочка не сможет отказать, потому что станет полностью такой же, как и он, станет своей, и все поймет, поможет! Образ согнулся и задрожал, потом распался на пылинки.
Прошло минуты две. Более, чем достаточно. Ярый положил руку ей на плечо, потряс. Она не воротилась. Потряс сильнее. Она по-прежнему спала.
Встряхнул ее двумя руками. Вцепился в плечи так, что на коже остались синие отпечатки — и тут же по его собственным плечам растеклась чужая боль. Ушел в себя поглубже, боль стихла.
— Девочка. Девочка. Девочка! — выкрикнул, довольно громко, продолжая ее трясти.
Она не реагировала. Ярый впал в панику. Что-то определенно шло не так, девочка не могла не чувствовать и не слышать; но что именно случилось, он не мог понять. А время шло. Она была в себе минуты три, а это очень много. Там три минуты как час здесь, и, если ее не выдернуть сейчас же, она может застрять в себе на годы, сойти с ума, ведь неокрепший разум не подготовлен к вечности наедине с собой. Это жестокая пытка, она не выдержит, она еще слаба, медлить категорически нельзя.
Самый верный способ вернуть на место заблудшую душу — доставить ее дому боль. Довести его до грани. Душа почувствует опасность и вернется, чтобы успеть себя спасти. Не мешкая, Ярый локтем надавил на шею девочки, начал ее душить. Одновременно и его шею сдавил незримый обруч, Ярый задыхался, хрипел, но продолжал усиливать нажим. Перед глазами помутнело, еще чуть-чуть — и он бы умер сам, но девочка в себя не воротилась. Все так же лежала на полу, как тряпичная кукла. Его последняя надежда. Его соломинка.