И новый дом действительно не оказался страшным. На окраине города у моря, аккуратный, небольшой. Рональд как обычно засадил цветами двор. Грэгор по-прежнему лечил. То же солнце светило в окна по утрам. Такой же ветер дул под вечер.
Он часто ходил гулять на побережье. С привязанным ребенком за спиной. Внимательно смотрел на плещущиеся волны, на синеву у горизонта, на рассыпчатый песок и разноцветные камни под водой. А вдруг именно сейчас она смотрит на мир его глазами? И Рон старался чаще ходить туда, где было красиво, разглядывать рассветы и закаты, цветы, бабочек, богатые дома и лица прохожих. И, специально для нее, каждый день в одно и то же время подходил к зеркалу и смотрел на себя. Представлял, что там, напротив, стоит она и тоже смотрит. Говорил, что очень скучает. Невыносимо. Что еле держится, но ждет. Упрашивал вернуться поскорее. Сейчас. Сегодня. Или завтра. И так — неделю за неделей. День за днем.
Лис, наверное, в шестой или в четвертый раз раскричался за ночь. Рональд встрепенулся, мигом раскрыл глаза, встал с кресла, покачал ребенка, успокоил. Не хотелось, чтобы Грэгор проснулся. В новом городе дела у него пошли в гору, и он работал допоздна. Уставал. Хотя виду старался не подавать, и всегда после работы отправлял Рона отдыхать, готовил на всех ужин, читал с ребенком на руках, занимался с ним. Рон в это время отсыпался. А ночью давал выспаться Грэгору.
В окна лился розовый рассвет. Глаза слипались. Зевая, Рональд сел в кресло. Поджал колени, прислонил к ним Лиса. Ребенок что-то залепетал, замахал руками, бессмысленным взглядом посмотрел вокруг. Спать малыш, увы, совсем не собирался.
Вздохнув, Рональд вложил палец в крохотную ладонь — она сжалась рефлекторно и прочно его обхватила. Вложил палец в другую ладонь — ребенок вцепился и в него тоже. Рональд приподнял тощие ручки, опустил их. «Сейчас в рот возьмет», — подумал он, и Лисенок, точно прочитав мысли, подтянул палец ко рту и больно цапнул.
— Ай! — вскрикнул Рон и сердито посмотрел в глаза ребенку. С тех пор, как у него выросли зубы, он стал довольно больно кусаться. А сейчас прокусил палец до крови. — Нельзя так делать! — строго сказал ему в лицо, хотя и понимал, что Лис не поймет смысла сказанных слов, и встряхнул руки, пытаясь сбросить вцепившиеся детские ладони.
Не получилось.
Встряхнул сильнее — опять не вышло.
Перевел озадаченный взгляд на лицо ребенка.
А тот смотрел. На него.
Не бессмысленными пустыми глазами.
Не в никуда.
А конкретно на него.
Пронзительным, серьезным, взрослым взглядом.
Сердце больно кольнуло.
— Нет, — всхлипнул Рональд и сжал детские ладошки. — Этого не может быть!.. — крепко зажмурился.
«Мне показалось, мне показалось, мне просто кажется…» — и осторожно приоткрыл глаза.
Ребенок улыбался. И… ямочки на щеках.
Те самые.