Керин стало жаль эту странную девушку. Она хотела сказать что-то, но тут прискакала мокрая смеющаяся Леська. За ней пришли Велем и Гино. Леська болтала, отжимая косу:
— Разбойники! Ух, погодите, нашлю я на вас морока! — и плеснула на них водой, собравшейся в ладошку. Велем отмахнулся, как от комара:
— Сам заморочу!
Наири подняла голову, обвела их темным взглядом:
— Веселитесь…
И голос ее погасил смех. Велем нахмурился, исподлобья взглянул на нее:
— Ну, веселимся… Плохо, что ли?
— Чем с девчонками шутить, ты бы лучше ей в глаза посмотрел, — Наири кивнула на Керин и отвернулась.
— Наири! — укоризненно воскликнула Керин. Велем озабоченно склонился над ней:
— Никак, плохо тебе?..
И застыл, упершись ладонями в колени. Потом медленно сел на траву.
— Что с тобою? — хлопнул его по плечу Гино. — Сам захворал, да?
Велем, не отводя взгляда от Керин, толкнул его локтем:
— Нет! Гляди лучше.
Гино взглянул и тоже застыл. Керин не выдержала этих упорных взглядов: вспыхнула, как алоцвет.
— Это да-а-а… — бормотал Велем. — Вот это шутка!
Леська смеялась в ладошку:
— А ты у нее еще меч отбирал!
— А ты знала, ведьма?! — Велем погрозил ей кулаком и вновь повернулся к Керин. — Так значит, ведомо было все? Отчего ж молчала?
— А если б не вышло? — улыбнулась Керин.
— Так ведь вышло! Еще как вышло! — он вскочил, закричал во все горло: — Эгей, все сюда! Все!
— С ума сошел! — испугалась Керин, но было уже поздно. Ратма и Лаймон спешили от ручья, за ними прибежали Мирна, Флена и Гент.
Велем указал на Керин:
— Глядите на нее! Хорошенько глядите! Она — Золотоглазая!
Глава 5
— Поумирали они там, что ли?! — Гино подхватил камень и от души саданул в ворота. Ворота отозвались железным звоном.
— Э, ты! Кончай! — стражник с походней высунулся из скважни. — Чего буянишь?
— Сони проклятые! — звонко крикнул Гино. — Зови вас!
Рядом с первым стражником появился второй:
— А ну пошли! Вот плеснем кипяточку!..
— Открывай, говорю! Мы что, зайцы — в траве ночевать?!
— А им чего! Они дракона не убивали! — гаркнул Велем.
Стражник лениво зевнул:
— Не шуми, говорю. С утра откроем!
— Ага, легче дракона убить, чем до дурака достучаться! — Гино несильно пнул ворота ногой.
— Чего-чего? — страж сделал робкую попытку выпасть наружу. Второй поймал его за штаны.
— Я бы не «чегокал», а за наградой бежал.
— С какой радости?
— Так Дракон убит.
Не иначе, стражников проняло. Заскрипел ворот, лязгнули цепи, и тяжелая, окованная железом брама медленно поползла вверх.
— По чести встречают, — хмыкнул Велем.
Встречали.
Шестеро стражей в кожаных, покрытых железной чешуей доспехах перегородили дорогу. Впереди, держа руку на рукояти меча, высоко подняв фонарь, стоял хмурый детина в кольчуге и бахтере. Повел широченными плечами, нехорошо прищурился:
— Ну?!
— Мы это, дядя Вилько! — крикнула Наири. — Гляди!
И протянула к огню руку с браслетом.
Кто-то ахнул. Вилько резко повернулся:
— Пошли. Отведу вас в Вежу. Такое только Старшинам решать.
Стражники отступили. Избранные прошли сквозь кишку ворот, миновали караульный двор и, через внутренний отвор, вышли в город. По замощенным темным улицам отвели их к Ясеньке и, вдоль пристаней, к Старшинской Веже.
Добудились вежевого сотника Явнута.
Тот встретил гостей сурово. Да и как иначе встречать, если на дворе середина ночи, голова трещит с недосыпу и похмелья, а старшин будить не велено, пусть дракон хоть весь Ясень съест?! Не будь Вилько побратимом, Явнут бы и слушать не стал: что ему браслеты, ежели за тридцать лет из Пещеры никто живой не вернулся. А не врут — так можно и до утра обождать.
Стражу окоротил, чтобы город на уши не ставили, а Избранных велел запереть.
"Ох, и горька доля сотника — покоя ни днем, ни ночью. Поглядеть разве из любопытства?.. Все в пыли, одежда грязна, изорвана, голытьба, а не победители".
И тут увидел меч. Невидная из себя девка держала клинок ясеньской работы. Такой клинок — душа на части! Рука сама потянулась:
— Дай!
Велем и Гино шагнули вперед, заслоняя Керин. Явнут сдвинул брови.
— Нельзя, — спокойно и твердо сказал Велем. — Она этим мечом дракона убила.
Сотник с треском отправил свой меч в ножны. Согнулся от смеха. Вокруг громыхнули стражники.
— Девка? Дракона?..
— Сам ты… это самое! — фыркнула Леська.
Стражники шагнули к Керин и замерли. И сотник замер, вздохнув с хрипом. Потом схватил походню, поднес прямо к ее лицу. Керин заслонилась рукой от жара, и черный браслет полыхнул на запястье.
Впервые в жизни Явнут почувствовал сердце.
— Отведите их… как есть. И — за старшинами.
— Так ведь…
— Выполняйте!
Избранных увели. Вилько кликнул своих людей. Сотник вежи удержал его, взял за локоть, спросил вполголоса:
— Видел?
— Что? — неохотно отозвался Вилько.
— Глаза у нее какие?
Вилько резким движением отогнал стражу и сказал, пристально глядя в глаза побратиму:
— Я не верю в легенды. Да и тебе… лучше молчать об этом. Спокойнее.
Старшины недовольны были тем, что их побудили среди ночи. Да и тяжко было уразуметь из нелепой болтовни стражников, в чем дело: какой-то меч, какие-то бродяги — день Жертвы прошел, можно и передохнуть перед торгом, а тут спешка, шум невесть из-за чего. Однако не все думали так.
Герсан, когда дошли вести, прибежал сам, еле одевшись, даже возка не закладывал. Как старшину, его допустили взглянуть на виновников беспокойства. Едва увидев Наири, он пришел в неистовство — то пытался упасть перед ней на колени, то благодарил Велеха за счастливое избавление. Наири, сама чуть не плача, успокаивала отца.
Сошлись и другие старшины. Величавые, в тяжелых одеждах, они с неодобрением глядели на оборванцев, помешавших их сну, не спеша рассаживаясь по лавам. Герсан тоже сел, наконец, не сводя, однако, взгляда с дочери — остальных он будто и не видел.
Стражники стали у лавы, на которой усадили Избранных, и наступила тишина. Тогда вышел вперед сотник Старшинской Вежи Явнут и кратко изложил суть дела.
— Быть не может! Не бывало! — загомонили старшины, разом теряя всю свою величавость. — Как это — убили? Кто убил — эти?
— С мечом в Старшинскую Вежу?!
— Не они это! Врут!
— Дракона — убили? Лжа!
Рядный начальник и оружейный старшина Берут колотил посохом по каменным плитам пола, пытаясь угомонить их (а силища в его руках была немалая: сам еще совсем недавно молотом ворочал). Сотник Явнут, не выдержав, хохотал: такое в этой зале творилось лишь после Большого торга, когда делили доход.
Наконец, рядному удалось перестучать всех, и старшины один за другим утихомирились, сердито поглядывая по сторонам и оглаживая меха. Потом глава ткаческого цеха Радовит (сам похожий на веретено — длинный, с округлым брюшком) провозгласил, не вставая с места:
— Веры нашей им нет! Не бывало еще такого и не будет.
— Небось, сбежали!
— А как? Помог кто?
Все взгляды обратились на Герсана. Он молчал, стискивая зубы, выкатывая круглые невидящие глаза.
— Нет, — отрезал Берут. — Этак вы и меня обвините, что с чужими женами спал!
Те, с чьими спал, примолкли, поскольку Берута боялись. Но другие орали за двоих.
— Да это и не они!
— Так Герсан ведь дочку свою признал?
— И не дочка она ему! Оборотни!
— Лжа! — Герсан вскочил. Его едва удержали. — Что я, дочки собственной не знаю?
— Сами вы оборотни! — выкрикнула Леська. Стражник замахнулся было, но, глянув на Велема, опустил руку.
— Ряду оскорблять?! — взвизгнул старшина кузнецов.
— Тише, почтенный Старим, тише, — пробасил Берут. — Ряда не обижается. Тут поважнее дела. Как докажут они, что и впрямь убили дракона?
Все замолчали. И тут, неожиданно для ряды, заговорил сотник Явнут:
— Да простят мне честные старшины, что говорю, не испросив разрешения. Человек я военный, хитростям торговым не обучен, однако малым своим разумением знаю: ежели воин твердит, что убил вражеского вождя, то повинен он доставить доказательство — оружие, пояс либо еще что. Так велите этим, пусть докажут. Зуб драконий принесут, разве.