И камыши, – когда среди трясины
Они шуршат, – те шорохи струя,
Поют чуть слышно: – Слитны ты и я,
Когда умрёшь. Дойди до сердцевины.
Смерть в сердце поцелует. Смерть одна,
Верней Любви, объятьем необманным,
К тебе прильнёт, и будешь в счастье странном,
С низинами сольётся вышина. –
Но нет. Бегу Зимы, к восторгам жданным.
Цветы цветут, когда идёт весна.
6.
Цветы цветут, когда идёт весна,
Весною виден лад всемирной связи,
Лягушки скачут весело по грязи,
От жаворонков рдеет вышина.
Там сверху Кто-то смотрит из окна.
Что Солнцем называется в рассказе,
Тот взгляд внизу сверкает в каждом глазе,
Весною каждый хочет жить сполна.
Умри? Зачем искать я Смерти буду,
Когда весь умираю я в Любви.
Ищи Любовь. Следи. Гонись. Лови.
К смертельному здесь причастишься чуду.
Весна зовёт, вольна, хмельна, пьяна.
И в Осени нам власть цвести дана.
7.
И в Осени нам власть цвести дана,
Когда мы Смерть с Любовью обвенчаем.
Горит весь лес. За отдалённым краем
Его владений – чу! – гудит струна.
Какая в этом рденье глубина, –
Так краски не горят весёлым Маем.
И пусть печалью час утрат терзаем, –
Без Осени вся наша жизнь бедна.
Лишь Осенью, в канунный миг отлёта
Заморских птиц, мы слышим журавлей.
И любим мы. И с нами плачет Кто-то.
И любим мы. Больнее. Всё больней.
Цветут огнём – последние куртины.
И сказочный расцвет кристалла – льдины.
8.
И сказочный расцвет кристалла – льдины,
И сказочен немой расцвет снегов,
Когда мельканье белых мотыльков
Наложит власть молчанья на равнины.
Чьи кони мчатся? Белы эти спины
И гривы их. Чуть слышен звук подков
То тут, то там. Безумен свет зрачков
Тех конских глаз. Тот шабаш лошадиный.
Очей белесоватых – Ноябрю
Немой привет. Текучим водам – скрепы.
Вертлявой вьюги норы и вертепы.
И на себя я в зеркало смотрю.
Все вымыслы торжественны и лепы
Всем пламенем, которым я горю.
9.
Всем пламенем, которым я горю,
Всем внутренним негаснущим вулканом,
Я силу правды дам моим обманам
И приведу все тени к алтарю.
Умывшись снегом, боль в себе смирю,
Велю мечтам стать многоликим станом,
Над Золотой Ордою буду Ханом
И, приказав, приказ не повторю.
Есть власть в мечте. Я это слишком знаю,
Как льдяный вихрь, я целый мир скую,
Чтоб он молчаньем славу пел мою.
И вдруг – в избушке я, и, внемля лаю
Моих собак, я искрюсь и пою
Всем холодом, в котором замерзаю.
10.
Всем холодом, в котором замерзаю,
Всем ужасом безжалостной Зимы,
Преджизненными нежитями Тьмы,
Что вражескую в мир стремили стаю, –
Той пыткою, когда душой рыдаю,
Узнав, что нет исхода из тюрьмы,
Комком, во что склеилось наше Мы,
И гробом, где, как тлен, я пропадаю,
Не дам себя всем этим победить,
И в крайний миг, и в час мой самый жалкий
Моя душа – работница за прялкой, –
Я с пением кручу живую нить,
Хоть в пряже радость я перемежаю
Тоской, чьим снам ни меры нет, ни краю.
11.
Тоской, чьим снам ни меры нет, ни краю,
В безбрежных днях Земли я освящён.
Я голубым вспоил расцветом лён,
Он отцветёт, я в холст его свиваю.
Я в белизну всех милых одеваю,
Когда для милых путь Земли свершён,
В расплавленный металл влагаю звон
И в нём огнём по холоду играю.
Как верный раб, неся дары Царю,
Освобождаем мудрою десницей,
И труд раба вознаграждён сторицей, –
Я в золото все прахи претворю,
Да в Смерти буду встречен, бледнолицый,
Всей силой, что в мирах зажгла зарю.
12.
Всей силой, что в мирах зажгла зарю,
Над этим миром будней, топей, гатей,
Всем таинством бесчисленных зачатий
Жизнь шлёт призыв, и я с ней говорю.
Я к древнему склоняюсь янтарю
И чую дух смолистой благодати,
Врагов считаю вспыхнувшие рати,
Встаю в рядах и с братьями горю.
Что можно знать, – в себя взглянув, я знаю,
Во что возможно верить, – стерегу,
Чтоб на другом быть светлом берегу.