Барон Турин Эмельгем, сделав три широких шага, приблизился к брату и попытался обнять его, однако граф пренебрежительно отвернулся и приказал усаживаться. Он был скуп до эмоций и слишком стар для своих лет. Тем, кто знал графа всю жизнь, всегда казалось, что он стал стариком, будучи ещё мальчишкой.
– Вина, – усаживаясь в кресло, проговорил Турин Эмельгем, и виночерпий, который всё это время тихо прятался в тёмном углу, поднёс графин и наполнил кубок барона до верха. Барон отпил до половины, утёр усы тыльной стороной ладони и обратился к графу. – Ваш побочный сын разлагает дисциплину среди порядочной молодёжи. Не успел я вернуться в Еловый Бор, а Арвин уже умудрился поколотить Гидена Тандерби и моего пажа – Брюна Эрнитора. Вы ведь знаете, что внук барона Тандерби находится здесь под вашим личным покровительством…
– Знаю, брат, – устало произнёс Эстор Эмельгем и вздохнул, поглядывая на настоятеля Готтона. – но если мой сын смог с одной палкой побить двух вооруженных дворян, кто из них будет лучшим защитником наших земель?
Священник медленно засмеялся, издавая урчащие звуки, подобно квакающей жабе.
– Он – бастард, – метнув на настоятеля грозный взгляд, проговорил Бык. – Если чернь смеет поднять руку на дворянина, эту руку следует отсечь.
– В этом бастарде течёт моя кровь, – глядя на брата исподлобья, ответил граф, – и он находится под моей протекцией, ничуть не уступая в этом Гидену Тандерби или любому другому дворянском отпрыску. Если закон не позволяет давать титул побочным отпрыскам, пускай все знают, что я отношусь к нему так же, как и к родному сыну.
– В таком случае следует заняться его воспитанием, – настаивал Турин Эмельгем. – Негоже колотить своих сверстников почём зря.
– Тебе не кажется, что этот бастард – единственное светлое пятно в нашем мрачном уголке? – щурясь, спросил Эстор Эмельгем.
– Забудем о нём, – махнув рукой, проговорил барон и допил вино одним глотком. Он знал, что спорить с братом насчёт Арвина было бесполезно. Старик был слишком привязан к своей любовнице, от которой родился ублюдок. – У нас есть куда более важные дела. Однако я рекомендую тебе отдать этого хулигана на воспитание псарям, пока не стало слишком поздно.
Эстор Эмельгем немного подумал, но отвечать не решился.
– Поведай о своём визите в Ясеневый Город, – сложив руки у подбородка, сказал граф.
– Как поживает столица нашего княжества? – вставил настоятель Готтон, однако его слова Турин Эмельгем пропустил мимо ушей.
– Жители Ясеневого Города тяжело переживают потерю князя Брустора Легилля, – начал говорить барон. – Много незавершённых дел он оставил, отдав душу Единому раньше срока. Теперь Эшторном правит его старший сын – Онор. Это неуклюжий повеса, который тратит по стоуну золота в день, пьёт ночами с дураками и шлюхами, а до дел княжества и вовсе не касается. Вокруг него уже начали собираться сомнительные личности, доверять управление нашими землями которым ни в коем случае нельзя. Герцог Филтон Аегилль, младший брат Онора, возглавляющий регулярную армию Эшторна, наша единственная надежда.
– Филтон Аегилль лишь герцог и командующий регулярной армией, – перебил барона Эстор Эмельгем. – Он не имеет ни малейшего права на владение Эшторном. Каким бы ни был Онор Аегилль, нам следует принимать его таким, какой он есть. Мы все знали, что после смерти Брустора будет именно так, и теперь нам остаётся только присягнуть новому князю и жить под его защитой и властью.
– Послушай, брат, – кашлянув, проговорил Бык, боясь, как будто его могут услышать посторонние. Аионест Готтон навострил уши, но граф остался всё так же равнодушен с виду. – В Ясеневый Город прибыли все три графа Эшторна, не считая тебя. Бротт Бертиран, Виллиан Дортур и Аори Таэрон были весьма раздосадованы, что владетель самого большого графства в Эшторне не сумел явиться в столицу, чтобы выказать своё почтение новому князю.
– И ты…
– И я, конечно же, битый час рассказывал им про ту мигрень, что одолевает тебя вот уже вторую неделю, – развёл руками Турин Эмельгем. – Каждый из трёх графов успел пообщаться с Филтоном Аегиллем, однако ни одному так и не довелось повидаться с князем. Он даже не почтил их визитом! Какой позор!