– Нет. У нас такого не было. Хозяин всегда домой возвращается, каждый день.
– Это хорошо. Так вот, сначала Иван ушёл, потом Ульяна с Сашкой, а я загрустил. Кормить меня забывали, пришлось пошалить. Веник им развязывал, молоко квасил. Перестали забывать. Матрёна, вернее, перестала забывать. Потом Иван вернулся, а в соседней избе, я слышал, плакали, потому что их хозяин не пришёл домой с войны. Иван ходил за Ульяной, хотел её вернуть к нам, да, видно, сильно она тогда на деда обиделась, не пришла.
Так и жили в разных сёлах. А потом Иван всё-таки забрал к себе Сашу, когда он немного подрос.
Вот Саша наш был парень серьёзный, толковый. В школу, веришь, через тёмный лес ходил, далеко, в соседнее село. Уроки вечерами учил, книжки из школы приносил, читал, а Матрёна ругалась, что он свечку зря жжёт, а свечка денег стоит. Велела при лучине читать. А лучина она, знаешь, коптит и быстро гаснет. Умудрялся как-то Саша читать. А ещё до школы Сашу учил читать дядя Николай. Матрёна ворчала, зачем мальчишке голову забивать, на что, мол, крестьянину эти премудрости. А дядя Николай с ней не соглашался, говорил, что всякое учение когда-нибудь сгодится.
Потом школа кончилась, а Саша дальше учиться захотел. А учиться у нас было негде. Саша хотел выучиться на учителя, всё книжки читал. Только я из разговоров понял, что крестьянскому сыну трудно выучиться на учителя. На роду ему написано жить у себя на селе да землю пахать. Какая уж тут учёба, когда коровы не доены и кони не поены. Правда, коровы больше по бабьей части. Ну, да не о том речь.
И вот у них случилось что-то такое, отчего ему вдруг стало можно учиться. Случилось далеко. Не у нас в деревне, даже не в Архангельске. Сложное слово, но я запомнил – революция называется. Вроде, как там победили те, кто за крестьян заступались. Потом оказалось, что не за всех, а только за бедных. Нам-то ничего, мы были семья небогатая, одна корова да земли ровно столько, чтобы самим прокормиться, да налог уплатить. Землю ведь только на мужиков и мальчиков давали, а у нас сплошные девочки.
А вот у соседей был коров десяток, да земли больше всех, потому что у них в семье мужиков народилось много. И работали они от зари до зари. Вот их всех однажды ночью из дома повыгоняли и куда-то увезли, далеко. Ох хозяйки и плакали. Не вернулись они никогда.
А в Опалёво устроили колхоз. Это когда не сам на себя свою землю пашешь, а всё общее. Коллективное хозяйство. Земля общая, коровы общие, кони общие. К этому времени деда Матвея уже не было, в избе жили Николай с Матрёной, да Иван с Варюшкой, новой женой. И Саша.
Саша давно хотел учиться дальше. В Опалёво учиться ему было больше нечему, все книжки в школе не по разу прочитал. И как ему семнадцать лет сровнялось, собрался он и уехал. Иногда приезжал, рассказывал, как учится. Однажды даже колхозную землю помогал деревенским мерить, по науке. А потом перестал приезжать, наверное, занят был, учился много. В избе письма его читали вслух. Саша писал, что учится хорошо, потом сам стал учителем. Но к нам в деревню не вернулся, в городе остался.
Там и Иван с Варюшкой в город подались, а Николай с Матрёной остались в избе доживать. Пришли трудные времена. А когда у крестьян времена лёгкими были? Разве, когда ты молодой, весёлый, сильный, тебе всё нипочём.
Куркиёка
Яша молча слушал. Тюпа, конечно, многое в жизни повидал, куда Яше до него. Но и коту было что рассказать суседке. Это было так странно, так необычно, что он долго думал, как начать. Наконец, решился.
– Знаешь… А у нас на даче тоже живёт домовой, только он не домовой, а куркиёка. От прежних хозяев остался.
– Да ты что? Так-таки от прежних хозяев домовой? Ну и перепуталось же всё у людей по нынешним временам. Домовых теряют. Раньше-то, переселяясь, домового всегда с собой брали.
– В переноске?
– Экий ты смешной. Кто ж домовых в переносках носит. Не коты, поди. Домового с собой позвать надо. Это не просто, это уметь надо. Да и то, захочет ли. Этого, что ли, тоже забыли? А куда прежние хозяева делись? – удивился Тюпа.
– Это очень долгая история. Только он мне её не рассказывает. Куркиёка мне картинки показывает. Я его и не видел никогда, только слышал. И картинки его смотрел, как будто сны. К тому же, он по-русски не говорит. Принципиально. А я его языка не понимаю.
– Как так? – поразился Тюпа
– Ну так. Не все же люди по-русски говорят. Некоторые люди на своём языке говорят. В вентиляции в туалете было слышно, помнишь?